Глава вторая
Надежды и чаяния
Гостимир, в крещении получивший имя
Георгий, придержал коня. Ласково похлопав жеребца по шее, он
обернулся к Гюре:
- Глянь, тиун1, кто к нам ныне
пожаловал.
- Осади, - сверкнув прорехой в зубах,
и почесав лопатой пятерни густую чёрную бороду, тиун подал коня
вперёд. За тёмный волос и угольную сажу бороды тиуна за спиной
кликали Гавраном2, а вдругорядь, за крутой нрав и склочный
характер, Хазарином костерили.
Сплюнув на снег, Гостимир, пропустил
княжего отрока3 поперёд себя, пусть сам с волхвом лается, тем паче
тиун родом с вески, чей заострённый тын вырос на пути полюдья4. Да
и зазорно ему, гридню, пустобрешеством заниматься, пусть этот
языкастый ловкач сам отдувается. Не велика честь!
- Кметям махни, пущай налучни
проверят, старому пню хватит ума леших по кустам и ухабам
рассадить, - бросил за спину Гюря.
- Стрелки на тетивы наложить? –
Гостимир сделал условный знак воям, дюжина которых ловко соскочила
с саней и волокуш, на ходу извлекая луки из налучней и готовясь к
бою.
- Пущевай наложат, лишним не
будет.
Тем временем белобородый старик с
длинным посохом, аки по гладкой дороге, миновал засыпанную снегом
поляну.
- Гюря Вышатич, по здраву тебе, -
поклонившись, низким баритоном промолвил старец, который, как
помнил Гюря, был седея луня уже в далекие, босоногие детские годы
тиуна. Два десятка лет минуло с той поры, как Гюря покинул родную
веску, а старый пень, кажется, нисколько не изменился, даже морщины
остались те же, не уйдя глубокими оврагами в чело и ланиты5, лишь
деревянной сохой сорвав неподатливый дёрн с кожи Ведагора. – С
добром ли пожаловал иль с худом?
- И тебе не хворать, Ведагор, - не
слезая с коня, дёрнул подбородком всадник, от чего острый кончик
его бороды мелко затрясся. - Да как сказать, кому как.
Пронзительно-синие глаза волхва
потемнели аки грозовая туча, но кипящий котёл гнева на высокомерное
пренебрежение и нарушение тиуном всех писаных и неписаных правил не
расплескался наружу.
- Поведай тогда, с чем пожаловал.
- От чего же не поведать, - похабно
ухмыльнулся мытарь, - князь, отец наш, заповедовал с отказников
вдвойне взимать, а коле откажутся и противиться начнут, сечь
нещадно.
- Не по правде то! – пристукнул
посохом Ведагор. – Князь по шкурке с дыма6 и по монете с рала7
взял. Весь и летом платила кормлением, когда княжий воевода на
стругах с ратью шёл. Мы же дружину у князя на защиту не звали ни
разу, сами от лихих людей отбиваемся, - грозно намекнул волхв, всем
видом показывая, что в «лихие» люди легко могут записать и Гюрю с
кметями. Один неосторожный шаг или слово и полетит стрела с
костяным или калёным наконечником. - За что двойной оброк?