Удовлетворившись испугом рабов,
меджай вернулся к процессии, перед этим в злобной ухмылке голодной
гиены оскалив жёлтые, стёртые до половины зубы.
«Поди уж, - зло подумал Ласка, - я бы
твой дрекол тебе в зад сунул и провернул!»
- Что развалились, куски дерьма?! За
работу! – раскрутил хлыст Бадру. – Плетей захотели, грязные
собаки?!
- Тварь, - обронил Рет, подбирая
мотыгу.
- Ты что-то сказал, грязное отродье
Сэта, родившееся между мочой и калом и выпавшее головой вниз из
«ворот» шлюхи, которая зовётся твоей матерью, - надсмотрщик
ощерился редким желтозубым частоколом, давно истёртым вездесущими
мельчайшими песчинками, от которых в Та-Кем невозможно было
избавить еду.
Бадру ловко повёл кистью руки, умело
раскручивая хлыст, но ожидаемого сухого щелчка поперёк спины
виновника неудовольствия столь важной личности не последовало.
Вместо этого толстяк замер, напряжённо уставившись куда-то за спины
рабов.
Ласка невольно оглянулся. Важные
меджаи и служители богов, с помпой прошествовавшие мимо стройки
некоторое время назад, сейчас неслись обратно прыткими гепардами.
Один из здоровяков, сверкая обнажённым хопешом в правой руке, левой
придерживал тощий зад высокородной Алкандры, кулём перекинутой
через плечо. Из двух жрецов остался один, где-то потерявший правую
сандалию и измазавшийся кровью от выбритой лысины на голове до
подола набедренной повязки, да и телохранителей что-то поубавилось
в количестве.
- Разбойники чихну! – зачем-то
крикнул прихрамывающий жрец, задыхаясь от быстрого бега. –
Много!
- Откуда здесь взялись дикари? –
дёрнул хлыстом Бадру под поднявшийся многоголосый шум.
- Сэт за тобой прислал, отродье
шакала, - довольно прорычал Рэт, опуская мотыгу на голову
замешкавшегося толстяка.
*****
- Ра-арх!
Сдерживая в глотке рвущийся наружу
крик, Владимир подскочил над кроватью, по инерции продолжая искать
взглядом серповидный клинок, выпавший из руки меджая, которого он
насадил на копьё, будто кусок маринованного мяса на шампур. В
Вовкиной голове всё ещё шумели дикие крики рабов, дорвавшихся до
тел бывших хозяев. Всё равно убийство спишут на ливийских дикарей,
напавших на беспечных господ ради наживы, ведь каждый знает, что за
Алкандру могли заплатить золотом по весу или отдать выкуп бронзой.
Либу6, что «чёрные», что «белые», охотно соглашались и даже
требовали оплату за заложников клинками, ножами или наконечниками
стрел и копий в виде мечей.