- Ф-у-у, - Владимир провёл ладонью по
липкой от пота груди. – В Египет я теперь точно не поеду.
Брезгливо принюхавшись к воняющим
подмышкам, он пошёл в душ, где, наскоро ополоснувшись и сменив
пропотевшие боксеры на чистые, вернулся в маленькую спаленку. В
раздумьях потрепав мокрый загривок, он собрал постельное бельё и
принялся стелить новое. Его не прельщало спать на сырой от пота
простыне.
- Папахен опять будет рычать за
постирушки, - сокрушённо вздохнул парень. – Да и пошёл он лесом.
Пару дней продержаться осталось, а там – ауффидерзейн майн либен
патер унд мутер.
*****
«Внутренний голос, зовущийся
интуицией, громко нашёптывает, что завтра я уйду так или иначе.
Печально сие. Хочется наплевать на скребущихся в душе кошек, жаль,
подлючий голосишка ещё ни разу меня не подводил. Остаётся надеяться
на лучшее, хотя кому я что-то докажу? Врать самому себе не имеет
смысла, ведь мой вылет восвояси предопределён и можно этот полёт
совершить после направляющего пинка под задницу, а можно выместись
на своих условиях. Лично мне предпочтительней второй вариант.
Осталось окончательно решить вопрос с дверью. Хлопать или уйти
по-английски? Впрочем, Серёне по барабану концерт, папахен даже
заморачиваться не станет типом и причиной ухода, особенно после
того, как я дал СИБовцам словесный портрет его старого кореша, что
чуть не сбил меня на своём корыте. Кто бы знал, что он знаком с
моим предком. Копылов на корыте, мать его. Туда ему и дорога,
уроду. Ненавижу пьяных козлов за рулём, которые считают, что им всё
на свете позволено. Папаня тоже любит дерябнуть пивца, прыгнуть за
баранку и улететь на встречу с очередными «партнёрами», а то, что
его сын чуть Богу душу не отдал, как тот парень, что шёл впереди
меня, старому гаду до фонаря. Ублюдок ему не интересен. Что
поделать – ошибка молодости и бельмо на глазу обожаемой ночной
кукушки, вьющей верёвки из Серёни.
Конечно, я не Золушок, но широкой
ложкой на четыре куска нахлебался дерьма из котла для нелюбимого
пасынка. Диана от души отсыпала, хоть заешься. За всё хорошее
выдала. Не простила мачеха свою бывшую подружку, первой накинувшую
хомут на короткую шею папаши и пусть тот недолго таскал ярмо в лице
Натальи Коноваловой, что выпирающим пузом затолкала жениха под
венец, «пряников» плоду греховной страсти в моём лице хватило на
всю оставшуюся короткую жизнь».