«…То обстоятельство, что символы
апокалипсиса, включая таинственное «звериное число», раскрываются
этим ключом, — лучшее доказательство того, что ключ этот был
известен автору откровения.
Полковник хотел возразить, но
спохватился, выжидательно стиснул губы.
— Третье обвинение — письмена
первобытного племени. Но разве другие исследователи не обращали
внимания на то, что таинственные иероглифы на самой вершине скал
Уади Сипайского полуострова, начертанные выше других, уже
разобранных, не имеют ничего общего с арамейскими, куфическими
письменами. Разве не обнаружено в них начертание символа, которым
арийцы изображали огонь? Разве десятки экспедиций не дали нам
изображений таких же таинственных знаков, начертанных чьей-то рукой
на самых недоступных вершинах голых каменных скал великих Сибирских
бассейнов?..»
Что-то это подозрительно напоминало -
может, увлечение Барченко темой Гипербореи, а так же страсть к
давно забытым древним письменам? Если так, то он явно остался верен
прежним своим интересам…
В любом случае, ознакомиться с
учёными (или псевдоучёными, это уж как посмотреть) трудами Барченко
я возможности не имел. В библиотеке коммуны их не нашлось, и я не
имел представления, где ещё их искать. Возможно, какие-то
специальные научные журналы, сборники монографий? Как всё-таки
хорошо было в оставленном мной двадцать первом веке: забил фамилию
автора и тему в поисковую строку – и сиди, жди, пока ГУГЛ сделает
за тебя всю работу.
За спиной скрипнула дверь, торопливо
застучали по паркетному полу подошвы. Библиотекарша Клава из
седьмого девичьего отряда, уткнувшаяся в картотечный ящик за своим
столиком, недовольно вскинулась: кто это смеет столь бесцеремонно
нарушать тишину, царящую в этом храме знаний?
- Давыдов, ты здесь? Дежком зовёт,
там за вами машина пришла!
Это был трубач Тоха, сменивший по
случаю зимнего сезона голошейку и трусики на юнгштурмовку и плотные
шаровары. Однако свой инструмент он всё так же сжимал под мышкой, и
отблески полированного серебра играли в мальчишеских глазах –
весёлых и серьёзных одновременно.
- Нас – это кого? – спросил я. – И
вообще, кто приехал-то?
- Тебя, Гринберга и Таньку Макарьеву
из восьмого отряда. А кто приехал – почём мне знать? Двое, в форме.
Один, шофёр ждёт в машине, а второй, по виду главный, сейчас в
кабинете у Антоныча. Бумаги какие-то рассматривают.