Я думаю, что эта женщина получила
свои владения, избив всех других претендентов на танство.
– Наш дознаватерь поработал уже. Наш
дознаватерь опытный, дело знает. По всему выходит, история ясная. Я
увериться только хочу. Вас нахваливал кой-кто с северного
побережья. Мы прослышали про это.
Танна отделяет каждую фразу кивком, и
тогда её верхний подбородок тонет в складке нижнего, а в оттянутых
мочках ушей танцуют костяные серьги. Светлые волосы блестят,
смазанные жиром. Подле престольца торчат из пола две длинные
рукояти. Я могу лишь гадать, какие машины они приводят в действие –
быть может, одна открывает подвальный люк как раз в том месте, где
мы стоим, а вторая впускает в подвал скальных гроблинов.
– Тебе нужно узнать, кто выпустил
сирен. На ком вина в гибели людей. Из-за кого в торговле ущерб. Это
тот, на кого указал дознаватерь, или не тот. Что ты
скажешь?
Я ловлю себя на том, что киваю вслед
за танной. Она, ясное дело, смотрит только на Хрыча, принимая его
за хмуря, зато на меня с негодованием глядит один из стражников у
престольца. Верно, подумал, что я передразниваю его хозяйку.
– Ты просто назови его, – говорит
танна, и её большие ладони с силой охватывают подлокотники
престольца, – ничего делать не надо. Только назови его. Хочу знать,
одно вы скажете с дознаватерем или нет.
Хрыч, который явственно умаялся
топтаться у престольца, открывает рот, чтобы наконец задать
вопросы, но танна, угадав его намерение, указывает подбородком на
человека, стоящего у неприметной дверки справа от нас:
– Всё расскажет Зануд. Всё, что надо
знать. Его спрашивай. Потом ходи, с людьми говори. Потом ответишь
мне, кто сделал зло.
Зануд, лысеющий человечек в одежде со
слишком короткими для него рукавами и штанинами, оказался
сообразительнее танны. Сначала велел устроить нас в дальних
комнатах длинного дома и накрыть на стол, а потом уже, под наше
жадное чавканье и хруст заячьих косточек, принялся говорить.
– В заливе плавала клетка, – бубнит
он, катая между пальцев брусничину, – в клетке жили пойматые
сирены. Они, значит, воняли чем-то ихним, морским и бабским, и на
энтот запах к заливу тянулась всякая рыбина, и оршики клыкастые, и
скотокрабы. В общем, от чего прибыток есть – то само к берегу
плыло, только ловить поспевай.
Хрыч сыто отдувается и тянется к
горшку с густым рыбным супом за второй порцией добавки. Ему как-то
удается одновременно жевать и удерживать на лице выражение
сосредоточенного внимания.