Гестаповцы в том месте, где он «жил», вдруг потеряли интерес к
Гарри, переселив из камеры в комнату на втором этаже, но мальчик не
спешил этому радоваться, потому что очень не любил, когда что-то не
понимал. То, что он увидел и услышал на Косой Аллее,
продемонстрировало Гарри — он среди фашистов, относившихся к нему
не слишком хорошо, но, по-видимому, не подозревавших о том, как он
к ним относится. То есть мальчик ощущал себя за линией фронта,
среди врагов, без прикрытия и без связи. Впрочем, связь как раз
можно было и наладить… Нужно было только узнать, как… Впрочем,
времени не оставалось… Впереди маячило первое сентября и отправка в
лагерь, который фашисты называли «школой». Мысли на эту тему у
Гарри были — ведь юных фашистов надо на ком-то тренировать…
Эта девочка была странной. В первую очередь — она пыталась
изобразить уверенную в себе, но… мальчик помнил многое — медсестру,
у которой убили всех родных, рассказы дяденьки ефрейтора, разговоры
с замполитом, не гнушавшимся общаться с пацаном. Гарри видел, что
девчонка испугана, но явно не понимает, куда попала, поэтому, когда
та не спросясь уселась в кресло, мальчик только усмехнулся.
— Привет, меня зовут Гарри Поттер, — произнес Гарри, внимательно
глядя на вздрогнувшую девочку. Она абсолютно точно не была из
этих…
— Привет, я Гермиона Грейнджер, — постаралась весело ответить
девочка, но сил у нее не хватило и на ресницах повисли
слезинки.
— Страшно? — понимающе спросил мальчик. — Бояться уже поздно,
шансов убежать нам не дадут.
— Убежать? Зачем? Мы же волшебники! — Гермиона как будто
цеплялась за почерпнутые из книг знания, опасаясь признаться себе в
том, что до ужаса боится.
— Ты сама увидишь… — вздохнул точно что-то знавший Гарри
Поттер.
Поезд шел в неизвестность, девочке почему-то становилось все
страшнее, а мальчик думал о том, что у фашистов нет возраста и
пола. Ненависть была единственным чувством, полностью овладевавшим
Гарри. Но при взгляде на Гермиону ее хотелось защитить, и именно
это желание не давало мальчику совершенно озвереть. Тем не менее, в
Хогвартс ехал затаившийся, но готовый в любой момент напасть…
зверь.
Гермиона сама не могла объяснить, почему ей так страшно, и тогда
этот мальчик, Гарри, подсел поближе, совершенно без спросу обнимая
ее. Девочка хотела освободиться, возмутиться, но почему-то не
могла. Такое непривычное тепло мальчика будто объяло, заставляя
надеяться на лучшее, но вот потом Гарри заговорил. От его слов
веяло даже не страхом, а первобытной жутью.