«Уголь, уголь… Проклятье машинного века! Независимость от ветра
оборачивается жуткой зависимостью от угля, - думал, продолжая
променад, совмещенный с инспекцией, Анжу. – Тысячи тонн камня надо
в трюме угольщика, дыша висящей в воздухе едкой пылью, загрузить в
мешки. Мешки перебросить с борта на борт и затем уже на корабле
спустить по коридорам в угольную яму. На Черном море, говорят,
устроили отопление котлов нефтью на броненосце «Три святителя».
Жидкое топливо… Удобно должно быть. Вместо угольной ямы – резервуар
для нефти. Подсоединил шланг, закачал … и все! Никаких тебе авралов
с погрузкой, ни большой уборки после аврала, ни лезущей во все щели
угольной пыли. Почему нельзя такое организовать на всех кораблях
флота?»
Выйдя на полубак, Петр заметил двух кондукторов, пристроившихся
в тени с книгой в руках. Оба они были родом из Одессы, ранее
служили на Черноморском флоте и только месяц назад стали членами
экипажа «Алмаза». Учитывая, что недавно было сообщение о волнениях
среди черноморцев, Анжу решил проверить, что за книга так
заинтересовала этих нижних чинов. Стараясь ступать мягко он подошел
к увлекшимся чтением и неожиданно для них спросил.
- Что это вы читаете?
Вскочив они вытянулись во фрунт. После чего державший книгу
Дмитрий Горбенко показал ее старшему офицеру, поясняя.
- А вот, ваше благородие, интересно как написано. Про наши
места, но столь чудно. Здорово получается: галушки Пацюку прямо в
рот сами летят. Кабы нам так!
Оказалось, читали кондуктора сочинение Гоголя «Вечера на хуторе
близ Диканьки». Книгу эту Анжу видел в каюте лейтенанта Павла
Саблина. Впрочем, кондуктора и не скрывали, что взяли книгу
почитать у «их благородия». Разрешив продолжать отдых, Петр
продолжил прогулку. Размышляя о том, что надо поговорить с
лейтенантом. Потому что хотя командир, Иван Иваныч Чагин, в отличие
от многих флотских чинов, утверждал, что на судах, оснащенных
сложными техническими устройствами, нельзя обойтись без
инициативных и грамотных матросов. И даже требовал от офицеров
крейсера, чтобы они не чурались матросов, учили их пользоваться
новейшими усовершенствованиями судовой и военной техники. Но Анжу
считал, что одно дело военная наука и учеба и другое – панибратство
с нижними чинами вплоть до передачи им литературы. «Нет, такое дело
поощрять нельзя», - решил он.