Дежурившие в воротах стражники расступились без единого слова.
Даже смотреть в мою сторону лишний раз побоялись. Что
ни говори, наряд экзорциста — идеальная маскировка.
Вернее, почти идеальная: от случайностей вроде вчерашней никто
не застрахован.
Потоптавшись неподалеку от городских ворот
и не заметив, чтобы хоть кто-нибудь проявлял ко мне
неуместное сейчас внимание, я нырнул на темную улочку
и через пару минут вышел к широкому, мощенному брусчаткой
бульвару.
Здесь было чисто, здесь было людно, здесь даже не сильно
воняло помоями. Не то что в Роневе. А ведь это
даже не коронный город. Не иначе местный барон —
жуткий чистюля. Или у него умные люди из числа советников
еще не все перевешаны. Есть у шибко умных людей такая
манера — время от времени на виселице оказываться.
Очень уж власть имущих угнетает, когда их кто-то учить
жизни пытается.
Остановившись у чистильщика обуви, заросшего бородой, что твой
леший, я швырнул ему мелкую монету и подставил под щетки
сапог.
— Вчера с вечера в город прибыл брат-экзекутор
в сопровождении двух слуг, — глядя в сторону,
негромко проговорил я. — Найдите его
и не выпускайте из виду.
— Сюда больше не приходи. Найдем — сообщим.
Дед подслеповато моргнул, еще пару раз прошелся по моим
остроносым сапогам щеткой и больше не произнес
ни слова. Просто здорово — значит, ничего чрезвычайного
за время моего отсутствия в городе не приключилось.
Вот и замечательно! У меня и своих проблем
хватает.
— В «Печеное яблоко» людей не посылай. Пусть
на рынке у полуденных ворот либо меня, либо кого
из парней ищут, — на всякий случай предупредил
я связника и, развернувшись, зашагал прочь.
Все, теперь пора на постоялый двор идти. Экзорцисту шмотье его
вернуть надо, да и парни мои, наверное, от безделья
уже на стены лезут. Ничего, недолго им скучать
осталось.
Задумавшись, я решил срезать путь через переулок и тотчас
об этом пожалел — проход загородила смутно знакомая
фигура.
— Ну что, допрыгался, экзорцист? — по-волчьи
ухмыльнулся слуга экзекутора и выпростал из-под плаща руку
с ножом.
Зря он так. Моя сумка еще только падала на землю, когда
я одним стремительным прыжком оказался рядом и нанес два
коротких удара шилом. Снизу вверх — под челюсть
и тут же в сердце. С инструментом сапожников
выхваченное мной оружие сходство имело весьма отдаленное —
трехгранный клинок закаленной стали был чуть ли
не в пол-локтя длиной, — а потому выронивший
нож бугай замертво повалился на землю. Точнее —
повалился бы. Ухватив его свободной рукой, я крутнулся
на месте и с силой оттолкнул от себя уже
безжизненное тело.