Вот так я и вступил в новый для себя мир: босиком, в заляпанных
жирными пятнами семейных трусах и растянутой майке-алкоголичке с
пятнами кофе.
Стоя на холодном мраморном полу, я старался держать независимый
вид и только временами, когда становилось совсем невтерпёж, тёр
одну волосатую ногу об другую. Чёртова стерва и не подумала меня
приодеть, сходу потащив к ректору.
Я, признаться, красоты местной магической академии и не
разглядел толком. Вывалился на брусчатку, шлёпнувшись на пузо,
перед воротами вслед за так и не представившейся гражданкой
магиней, или как у них тут таких называют, и тут же, подскочив,
уныло порысил вслед за ней же, даже не подумавшей
останавливаться.
Да и особого праздника по случаю нового набора учащихся, как и
толп поступающих семнадцатилеток, мне на глаза не попалось. Но вот
смешки и откровенно иронические взгляды я на себе по пути к большой
башне, что маячила конечным пунктом нашего вояжа, таки ловил.
Студентов на территории было немало, и обидчивая дрянь явно тащила
меня через самые большие их скопления. Вот скажите, разве нельзя
было, например, через чёрный ход провести или наколдовать мне
одёжку какую?
Башня оказалась ничем иным как резиденцией ректора академии.
Магистр, кавалер чего-то там, член чего-то тут — я не
запомнил — и прочая, и прочая. Это мне красавица нашептала в
ухо перед входом в его рабочий кабинет. Ах да, звали
многоуважаемого дядечку Зора Кхан.
Впрочем, с дядечкой я ошибся. Ректором академии оказался этакий
дедушка в стиле «божий одуванчик». С добрыми-предобрыми глазами,
типичный, ну вот вообще типичнейший ректор магической академии,
прям сотня Дамблдоров из десяти. Был он канонично патлат, бородат,
и седина обильно серебрила его густую шевелюру, добавляя
степенности и харизмы.
Незаметно ткнув даму локтём в бок, прошептал:
— Если он так выглядит, ему, небось, уже тыщ десять лет
стукнуло?
Но та только шикнула на меня, терпеливо ожидая, когда ректор
отвлечётся от беседы с ещё одним неизвестным, что развалился в
кресле сбоку. Мужчина был на вид чуть старше меня, весь в чёрном, с
холёным и чуточку высокомерным взглядом, мимоходом мазнувшим по
мне. Когда он поднялся, вставая во весь свой немаленький рост,
поправляя кружевные манжеты сидящего на нём как влитого камзола, я
оценил и разворот плеч, и широкую грудь с впалым животом, с тоской
подумав, что мне с моей ленью о таком остаётся только мечтать.