Я знаю, что в отличии от людей в зале, священный огонь меня
подождёт, поэтому я не спешу. Между мной и князем всё ешё остаётся
немного пространства, и, прежде чем его сократить, я обращаюсь к
мужу:
— Даниэль…?
Снаружи, по ту сторону стены священного огня, нас слышать не
могут, я уверена. Что касается мужа… Мой голос да него долетает, а
вот смысл… Ох, сто раз повторить готова — лучше бы сознание князя
беспробудно спало. Даже горе-папаше или наместнику я не пожелаю
оказаться запертыми в собственных телах. Хотя насчёт наместника не
уверена — позволить ему ощутить то, на что он обрёк князя…
Ни малейшей реакции на обращение я не вижу. И её просто не может
быть. Даже чудеса не случаются без причины.
Я подаюсь вперёд, вплотную прижимаюсь. Несмотря на полгода
неподвижности тело у Даниэля по-прежнему крепкое. Я бережно беру
его лицо в свои ладони, аккуратно приподнимаю. Глаза князя слепо
смотрят перед собой. Мне мерещится, что он всё же пытается
задержать на мне взгляд, но это просто игра воображения — ни
моргать, ни двигать глазами князь не способен, его настоящие
соратники ещё до того, как наместник окончательно прибрал власть,
проверяли в надежде общаться хотя бы на уровне да-нет.
Привстав на цыпочки, я касаюсь губами его губ. Они у него совсем
сухие, растрескавшиеся. Шершавые… Наш первый поцелуй не похож на
поцелуй, зато вполне в духе похоронной свадьбы.
Огонь, взревев, сходится конусом под потолком, обрушивается на
нас жаром, и бесконечно долго вокруг нас бушует стихия. Или для
нас?
Действительно ли огонь сплавляет наши судьбы? Не знаю…
— Брак заключён и подтверждён! — радостно объявляет главный
жрец, и пламя после его заявления стихает.
Я лишь успеваю шагнуть в сторону от князя, чтобы никто не видел,
как я отпускаю его голову — осторожно, не роняю и тем более не
бросаю.
Наместник встречает объявление скупыми аплодисментами. Свита
подхватывает, и аплодисменты звучат набатом.
Я же оборачиваюсь, нахожу взглядом отца Бьянки. Прощай,
горе-папаша…
Свадьба завершена.
Мужчины, которые притащили князя в храм, принимаются
расстёгивать ремни, а ко мне, не спеша, подходит наместник. Рыжий,
с ямочкой на левой щеке, выглядящий моложе своих лет и уж точно не
похожий на злодея, но вся его миловидность перечёркнута безобразным
рваным шрамом, тянущимся от левого глаза через нос до подбородка,
переходящим на шею и скрывающимся под воротом камзола.