Подведя меня к чёрному кругу, папаша сбивается с шага,
растерянно замирает. В этот момент жених должен принять мою руку,
но это светский жест, дань этикету и вежливости. Для завершения
ритуала вполне достаточно, что я сделаю шаг сама. И я его
делаю.
Есть в моей самостоятельности некий символизм.
Поравнявшись с князем, я останавливаюсь слева от него, с
сердечной стороны.
— Князь Даниэль Нордтаг, твёрдо стоя на ногах на пороге новой
жизни, даёте ли вы согласие взять в супруги Бьянку ла Соль, чтобы
священный огонь сплавил ваши судьбы воедино? — спрашивает помощник
жреца.
Другой помощник опускает рогатину, голова Даниэля безвольно
падает, и помощник возвращает подпорку в прежнее положение, То, что
я увидела, ни разу не похоже на кивок, но…
— Князь Даниэль Нордтаг выразил своё согласие жестом, —
свидетельствует жрец.
— Бьянка ла Соль, твёрдо стоя на ногах на пороге новой жизни,
даёте ли вы согласие стать супругой князя Даниэля Нордтага, чтобы
священный огонь сплавил ваши судьбы воедино?
У меня как такового выбора нет.
Ставлю на что угодно, что независимо от исхода ритуала, папаша,
видевший, насколько плох князь на самом деле, а главное, как с его
светлостью обращаются, следующего восхода не увидит.
Откажусь — проверю мастерство наместника в устроении несчастных
случаев на собственной шкуре. Как у княгини у меня ещё есть
шанс.
Но при ответе твёрдой уверенности лучше не показывать —
настоящая Бьянка не хотела за князя и здраво полагала, что брак
будет несчастливый, короткий и окончится отнюдь не разводом, а
похоронами, причём будет как в сказке — скончались князь и княгиня
в один день.
— Д-да, я согласна, — откликаюсь я, неловко изображая смущение и
заикание.
— Бьянка ла Соль выразила своё согласие словом! Да благословит
священный огонь супружество князя Даниэля Нордтага и княгини Бьянки
Нордтаг!
Чёрный круг краснеет, как разгораются потухшие угли. Огонь
вспыхивает стеной, закрывает нас с князем от жрецов, от наместника
и его свиты. Какие они Даниэлю друзья и соратники? Они… предатели,
вставшие на сторону новой власти.
Сейчас муж должен поднять с моего лица вуаль, только он не
способен. Но поднятие вуали — традиция светская, поэтому я
справляюсь сама. А вот поцелуй обязателен.
Я встаю лицом к мужу. Рогатину уже успели убрать, голова
висит.