Хотя меня и учили грамоте, но древних языков я не знала, поэтому
отрицательно покачала головой.
– Иль-Нойер означает «тонущий остров», – лорд Шенье на
секунду замолчал, глядя мне в глаза. – Тонущий, понимаешь? – переспросил он. – И
у меня почти не осталось сил, чтобы держать его на воде.
Его слова оседали в моём сознании медленно. Кристаллизуясь и
формируя целостную картину.
– А у меня, значит, эти силы остались, верно? – спросила я. –
И когда мои закончатся,
тогда-то вы и будете растрачивать
остатки своих, правильно? – меня вдруг затрясло.
– Не совсем, – лорд Шенье вздохнул и отвёл взгляд.
– Но в целом я изложила всё верно, так ведь? – он молчал. –
Так ведь?!
– В целом так.
– И по-вашему, моя жизнь в обмен на плавучесть острова
Иль-Нойер цена допустимая?
– А по-твоему, нет?
Моя рука дёрнулась, и пальцы сами вцепились в лежавшее на
одеяле зеркальце. Оно сверкнуло в воздухе и полетело в лицо моего самозваного
душегубца. Увы, но реакция у него оказалась спорой. Он резво пригнулся, а зеркальце, пролетев
над его головой, ударилось об
пол и со звоном разбилось.
– Ну, допустим, твоя жизнь – высокая цена, – согласился
лорд Шенье. – Но что, по-твоему, я должен делать? Позволить острову утонуть?
Сказать его жителям, что у них больше не будет дома, и лишить королевство уникальных по силе заговорённых
камней? Это я, по-твоему, должен сделать?
– Да, примерно это и должны.
Лорд Шенье натянуто улыбнулся и кивнул, якобы понимающе.
– Свадьба завтра, – отрезал он, стерев с лица улыбку, и
направился к двери каюты. Коснувшись ручки, оглянулся. – Осторожнее, – кивнул
подбородком в сторону лежавшего на полу зеркальца. – Не поранься об осколки.
Дорогие читатели, не забудьте
добавить эту историю в библиотеку.
– Свадьба завтра, – отрезал он, стерев с лица улыбку, и
направился к двери каюты. Коснувшись ручки, оглянулся. – Осторожнее, – кивнул
подбородком в сторону лежавшего на полу зеркальца. – Не поранься об осколки.
Ключ звякнул, поворачиваясь в замке, и в каюте
наступила тишина.
В груди у меня клокотало, а руки тряслись. Имей я хоть что-нибудь
ещё под рукой, то непременно отправила бы и это вслед за ушедшим графом
Ильнорским.
«Несносный, упёртый и язвительный негодяй!» – ругала его
мысленно и одновременно сокрушалась о своём незавидном положении. Я сидела взаперти
на корабле, плывущем к месту моего пожизненного заключения.