– А ведь это идея! – вырвалось у Якова. – … То есть я хотел сказать… Ну…
– Ты хотел сказать, что я, пленённая твоим главным достоинством (и отнюдь не мозгом!) добровольно уступлю тебе путь в финал?
– Понятно. Пролетел, как фанера над Парижем.
– Как ФанДера! – «уточнила» Маша. – Спасибо, Яшенька, что проводил. Дальше я как-нибудь сама.
Как только девушка скрылась в подъезде, незадачливый кавалер проговорил:
– С главным органом бабьего мышления – облом! Перехожу к второстепенному.
Единство тел заменяется на борьбу умов… Тоже мне, «закон единства и борьбы противоположностей»!
Гинзбург приступил к созданию ничейного алгоритма. В основном это были разменные варианты, после которых он получал хоть и пассивные, но защитимые позиции.
Наконец, чемпионат Карелии стартовал. Перед каждой партией (точнее, после окончания предыдущего тура) Яков беседовал со своим будущим соперником. Он вручал ему запись будущей партии и 500 баксов. Если тот проигрывал строго по записи, то получал ещё столько же. Если проигрывал, но отойдя от записи, получал лишь утешительные сто баксов. Ну, а если (страшно подумать!) непокорный вздумал бы (и сумел) ничью сделать (о большем речь не шла!) то ему предстояло вернуть взятку. Естественно, таких «вольнодумцев» не наблюдалось.
Гинзбург проинструктировал всех участников, что за каждую ничью против Марии Петровой он платит 10 тысяч баксов. Поэтому во всех партиях девушке приходилось преодолевать ожесточённое сопротивление. И иногда даже довольствоваться ничьей.
Наконец, состоялась неизбежная личная встреча. Гинзбург бросился менять шашки. Петрова получила преимущество и стала его наращивать. Вдруг соперник провёл сложный неочевидный маневр и красиво форсировал ничью.
– Шлиф? – догадалась Мария, что в переводе на нормальный язык означает «домашняя заготовка».
– А что? Нельзя? – «по-одесски» поинтересовался чемпион Карелии.
– Можно. И даже нужно! Молодец!
…Наступил предпоследний тур. Гинзбург выиграл свою партию и собрался уходить. Тут к нему подошёл невысокий скуластый парень. Это был слабенький второразрядник Иван Кемов.
Ваня, как и Яков, относился к национальному меньшинству, но к другому. Он был представителем титульной нации, то есть карелом.
– Яша, ты уходишь?
Чемпион вновь «блеснул» всё тем же одесским фольклором: