— С ним не скучно, — отвечает Джинни, и я слышу, как
она улыбается.
— И все? Больше тебе сказать нечего? Ты же вроде как
в него влюблена, я не перепутал?
— Не перепутал. Ну и что?
— Ну для влюбленной ты как-то очень сдержанно о нем
говоришь. Это, знаешь ли, довольно подозрительно.
— А ты хотел ведро розовых соплей, что ли? — фыркает
Джинни. — Ну извини, ничем не могу помочь. За этим — к фанаткам
Гарри, у нас вон отдельная кучка писем на шкафу лежит, видишь?
Можешь почитать, там доступно написано, чем он хорош. А я лучше все
это скажу ему лично.
— Понятно. То есть ты действительно просто отхватила
себе героя, по расчету, и теперь морочишь ему голову, — насмешливо
тянет Малфой.
— Малфой, Малфой, — вздыхает Джинни. — Мальчик со
здоровенным кривым зеркалом в глазу. Тяжело тебе живется, да?
Кругом циничные расчетливые твари вроде меня, нищеброды Уизли,
наглые грязнокровки, рвущиеся занять твое место, идиоты вроде Гарри
Поттера… и среди всего этого стоишь ты, весь такой красивый, в
цветах Слизерина, и страшно страдаешь от человеческого
несовершенства, да?
— Ну, знаешь, Уизли… что ж ты тогда со мной
разговариваешь, если думаешь, что я кругом не
прав?
— А мне за тебя Луна поручилась. Сказала, ты еще не
совсем потерян для общества.
— И какая разница, что обо мне сказала
эта…
— О! Точно! И ненормальные еще кругом, да?
Бедненький Малфой. Ты бы глаза-то разул при случае, столько нового
узнал бы!
— Ладно, к драклам эту тему, я все равно не понимаю,
что ты мне хочешь сказать. Но признай, ты хорошо устроилась.
Влюбиться в героя — это беспроигрышный ход, преклоняюсь просто.
Легко, приятно и прибыльно.
Джинни издает некий звук, в котором я не без труда
узнаю смешок.
— Думать, что любить героя легко и приятно, может
только полная дура. И не смотри на меня так, Малфой, я знаю, о чем
говорю, сама такой была аж до школы. И даже, наверное, первые два
курса, хотя тогда я уже начала сомневаться.
— Что ж так? Чем тебе герой не
угодил?
— Он меня спас от Василиска.
— От кого?!
— А, ты же в Азкабане газеты не читал. Вся
Магическая Британия ныне знает эту историю во всех или почти всех
подробностях. Василиск — это такая большая змея. От его взгляда все
каменеет. А еще у Василиска есть яд. Кстати, странно, что ты не
знаешь, твой отец к той истории тоже руку приложил. Вот не надо
сейчас так оскорблено вскидываться, я не обвинениями бросаюсь, а
просто рассказываю, как было дело.