Наклонился к Пажу близко-близко, к
самому уху.
— Готов отдать ей своё сердце и свою
жизнь?
— Да, да, да!
— Мою жизнь?
— Любую! Всё для неё!
Принц вынул из поясных ножен кинжал —
и лезвие вошло между рёбер Пажа. Сквозь одежду, кожу и плоть. До
сердца, в котором не осталось места ни для кого, кроме женщины из
зазеркалья.
Выдернул нож.
Упругими толчками хлынула кровь,
окрашивая одежду.
Паж всхлипнул судорожно. Попытался
зажать рану. Сделал два неловких шага к зеркалу, к Той, что
прекраснее всех на свете. Упал и затих.
Принц подошёл к зеркалу, в котором
беспокойно хмурилась женщина в потерявшем прозрачность
тёмно-красном платье. Поглядел на неё, чуть склонив голову к левому
плечу.
— Надо сказать, стихи у тебя выходят
так себе. Да и всё остальное... — Принц неодобрительно покачал
головой.
Затем сунул кинжал в ножны,
перехватил испачканной алым рукой, размахнулся и с силой ударил по
гладкой поверхности.
Принц успел заметить, как чудовищно
исказилось её лицо.
Дикий вопль пополам с треском
бьющегося зеркала. Вспышка мертвенно-белого света. Принца швырнуло
в стену, развернуло и приложило о камень.
Осколки разлетелись в стороны,
зависли жутким дождём и осыпались. Рассекли ларец, и он застыл
пустой скорлупой.
Его Высочество приподнялся, кашлянул,
сплёвывая кровь из рассаженной губы. Встал.
— Вы ошиблись, глупый Паж и
магическое отродье. Сердце в ларце — красивая байка для черни,
врагов и предателей. Быть королём — не значит лишиться сердца.
Принц подошёл к усыпанному осколками
трупу Пажа. Наклонился, вглядываясь в измождённое лицо. Закрыл
глаза мертвецу.
— Быть королём — значит уметь слушать
разум, даже когда сердце кричит.
Мой друг — преступник. Нет, не так.
Мой друг нарушил закон. Снова не то.
Моего друга осудили и посадили в тюрьму. Вот, теперь всё верно:
Вита судили, сейчас он в тюрьме — и скоро его казнят. Но он ни в
чём не виноват. Я это точно знаю!
Все кругом говорили, что Вит — злодей. Они называли его магом
крови, Витольдом Угрюмым, твердили, что он хотел зла нам с мамой,
но это не так. Я знаю, что он добрый.
Да, он редко улыбается, но каждая его улыбка по делу. Я помню
три его улыбки — и все важные.
Первая для нашей кошки, Пушисты: она заболела, а Вит вылечил её,
когда только приехал в наш городок.
Это было четыре года назад. Помню, я нёс Пушисту на руках и
плакал, потому что глупый сосед сказал, что она слишком стара и уже
никогда не выздоровеет. Я наткнулся на незнакомца и чуть не упал, а
тот удержал меня за шиворот и спросил: “Что с тобой?” Я молча
глотал слёзы, прижимая к себе кошку. Он долго смотрел на меня,
потом забрал Пушисту и велел мне идти домой. А вечером принёс её,
живую и здоровую. Я так обрадовался! Незнакомец посмотрел, как
важно она умывается, и улыбнулся.