Около
стола произошла заминка. Луминица оглянулась как бы в замешательстве, куда ей
присесть. Михай же остановился, набычившись, и уставился на путешественников,
которые быстро вполголоса переговаривались между собой, видимо, решая, что
делать, но не спешили вскочить на ноги. Тогда Михай взглянул на них совсем
зверем.
-
Уважаемые господа! – произнес он ничего хорошего не предвещающим тоном. - Мы бы
хотели тут отобедать. Может, вы освободите нам место?
-
А разве тебе не хватает места, уважаемый? – насмешливым тоном, в котором тем не
менее читалось некоторое беспокойство, спросил один из гостей - полноватый
мужчина в синей безрукавке и расстегнутой у ворота рубахе.
На
расшитом серебряными нитями широком поясе у него покачивался кинжал. Рядом на
столе лежал меч в ножнах, на который мужчина неторопливо, но демонстративно
положил руку.
-
Стол большой, тут всем места хватит, - миролюбиво заметил второй мужчина,
который за минуту до этого разговора хорошенько прикладывался к цуйке из
глиняной кружки, так что капли еще блестели на его рыжеватых усах.
-
Госпожа Ченаде, сестра кнеза Ченаде, не будет садиться за стол со всяким
сбродом, - процедил сквозь зубы Михай и тоже демонстративно положил руку на
меч.
Двое
из гостей удивленно переглянулись. Толстяк торопливо застегнул рубаху и вскочил
на ноги, и его примеру последовали остальные.
-
Прошу прощения у прекрасной госпожи, - извинительным тоном сказал толстяк и,
прижав руку к груди, поклонился Луминице. - Я забыл представиться. Драгомир
Дэбеску. Из Альба-Юлии, - добавил он,
гордо подкрутив усы. - А это мои друзья. Адоржан Вереш… - второй мужчина молча
поклонился, - и Пьетро Грацелли.
Вся
компания стояла лицом к солнцу, пробивающемуся веселыми искрами сквозь
виноградную крышу их навеса, тогда как у Луминицы солнце было за спиной, к тому
же ее лицо затемнял плащ. Это позволило ей хорошо разглядеть лица собеседников.
Она скользнула взглядом по толстяку, перевела на рыжеволосого, вперила глаза в
третьего мужчину и замерла.
Впервые
в жизни Луминица увидела такого воистину красивого мужчину. Юноша или, вернее,
молодой мужчина - а то, что ему было лет двадцать – двадцать пять, Луминица
могла бы поклясться, - поразил ее своей мужественной утонченной красотой.
Подбородок его удлиненного благородного лица был пробрит, так что оставалась
лишь вертикальная полоска волос и короткая бородка по бокам. Над жесткой линией
губ виднелись пышные, загнутые вверх усы. Но больше всего Луминицу привлекли
глаза иноземца: карие, с пляшущими на их дне золотыми искорками солнца и
прикрытые чуть припухшими нежными веками. Луминица не могла объяснить себе, чем
ее так поразил чуть насмешливый взгляд незнакомца, но несколько секунд она, не
отрываясь, смотрела ему прямо в глаза, чувствуя, как в ее душе что-то
отзывается и трогается – то ли восхищение перед человеческой красотой, то ли
какие-то другие, запретные и опасные чувства. Но, справившись с собой, Луминица
взяла себя в руки и продолжила играть заранее оговоренную роль.