А вот хан Тохтамыш во время похода
на Москву двумя годами позже учел, что при движении с юга его орда
будет замечена дозорами, базирующимися в Ельце – и двинул свою рать
с востока, от Казани через земли Нижнего Новгорода…
Во время нашествия Тамерлана
обреченный город продержался больше недели. Есть информация, что те
черные дни из Москвы князю Федору передали пушки-тюфяки,
позволившие ему выиграть для великого князя Василия Ивановича время
– время собрать у бродов через Оку достаточно сильное войско. Но
как бы то ни было, в конечном итоге Тимур стер Елец с лица земли…
Однако, взяв порубежную крепость, «Железный Хромец» неожиданно
развернул свои полчища на юг, отказавшись от похода на Москву. И
кстати, именно в связи с этим событием празднуют Сретение
Владимирской иконы Божьей Матери! А также имеется сказание,
встречающееся не только в русских летописях и описаниях
православного праздника, но и в мусульманских хрониках о явление
Тамерлану Богородицы.
У нас есть даже своя икона Елецкой
Божьей Матери – и храм, построенный в ее честь…
Но все-таки я уверен: мужество и
стойкость обреченных защитников Ельца сыграли не последнюю роль в
решение Тамерлана уйти из пределов русской земли!
А вот последний период боевой
активности Елецкой крепости не сколько славен, сколько трагичен –
как впрочем, и все Смутное время…
Крепость в очередной раз
восстановили в конце шестнадцатого века, в рамках возведения Иваном
Грозным «Большой засечной черты». Причем в этот раз Елец стал самым
сильным и мощным во всем южном порубежье! В городе встал гарнизон
из ста пятидесяти детей боярских (они и несли дозор в степи),
приказ из двухсот стрельцов, полусотни пушкарей при двадцати двух
пушках и шести сотен «городовых» казаков. Последние, правда,
набирались из вчерашних крестьян, освобожденных от части налогов и
получивших ряд льгот. Их немного учили ратному искусству, но в
основном эти «казаки» занимались ремеслами – однако, в случае осады
города получали оружие из городского арсенала и поднимались на
стены.
Короче, ополчение.
Впрочем, вскоре со стороны степи
появилась и «беломестная» (то есть не платящая никаких налогов)
казачья слобода из настоящих донских казаков. Последние жили сами
по себе, но в случае серьезного набега уходили в крепость, чем
существенно повышали ее обороноспособность.