Что тут скажешь?! Любо!
Государь действительно сумел
расположить к себе и стрельцов, и пушкарей, и детей боярских, и
городских казаков. А к казакам Вольного Дона он отправил посольство
с богатыми дарами, хлебным жалованием, сукном, порохом и пищалями.
И заключил «Дмитрий Иоаннович» с казаками уговор вместе по
туретчине ударить, Азов и устье Дона у татар и османов забрать!
И ведь толково все придумал – до
Азова по Дону можно спуститься судовой ратью, ради чего на реке
Вороне принялись во множестве струги рубить по царскому указу, а в
только-только достроенном Ельце «Дмитрий Иоаннович» приказал
увеличить кремль, расширить арсеналы и хранилища для съестных
запасов, да принялся их пополнять. В большом количестве были
отправлены из Москвы в Елец осадные и полевые пушки… В то же время
под Москвой новый царь приказал устроить земляные укрепления,
которые одни стрельцы защищали, а другие брали, проводя учебные
бои. И в них государь принял личное участие, удивив ратников
изрядной выучкой и умением стрелять из пушек!
Таков был новый царь, к которому
многие действительно прониклись уважением и даже любовью – особенно
у нас на юге, у засечной черты!
Так оно так, но… Все же было и много
плохого, что отталкивало от государя тех же москвичей. Одежды он
носил иноземные, привечал поляков, фрязей и прочих немцев – из
последних собрал даже личную стражу! Не соблюдал наших обычаев, ел
телятину… Но самое же главное – женился «царь» на иноземке, полячке
Марине Мнишек, не заставив ее покреститься в православие! А вслед
за той явилось в Москву множество ляхов – и как начались свадебные
гуляния и празднества, так и начали те куролесить так, будто город
штурмом взяли! Баб и девок насиловали, не пощадили однажды даже
боярской дочери; врывались в дома, чтобы грабить – а тех, кто
сопротивлялся, рубили! И укорота на них не было – кричали, что сами
«Дмитрия Иоанновича» на престол посадили и что он им никакой не
указ! Конечно, после такого многие москвичи за оружием
потянулись…
Забыли ляхи, как показали спину свою
под Добрыничами!
Недовольством простого люда и
московских служивых людей умело воспользовались Шуйские – причем
народ они натравили на ляхов с призывом защитить государя, мол, де
«литва царя сгубить хочет»! В то время как с верными людьми
ворвались в Кремль… Так вот, после смерти Самозванца от него
отреклась старица Марфа, а на всех площадях по Москве убитого
принялись обличать как беглого монаха-расстригу Григория
Отрепьева…