Уже перед тем, как ехать на левый
берег, на пирсы, куда должна была прибыть под погрузку лодка,
старший уполномоченный - после того как забрал свою одежду, своё
снаряжение и оружие из личного шкафчика, - спустился в подвал, в
оружейку.
- О, здорово, Андрей, – сразу, как
старому другу, заулыбался ему кладовщик Фёдорович из-за своей
стальной решётки. Он был ветераном Чрезвычайной Комиссии, потерял
правую кисть руки на задании, поэтому имел право говорить
подполковнику «ты». Андрей Николаевич и не возражал, они были
старые знакомцы.
- Здорово, Фёдорович. – Горохов
протянул ему правую руку, и кладовщик пожал её своей левой
рукой.
- А ты разве не в отпуске?
- Кажется, отпуск у меня отменился, -
ответил уполномоченный и перешёл к делу. – Слушай, Фёдорович, а у
тебя те патроны, класса «О», ещё остались?
Кладовщик насторожился, посмотрел на
подполковника долгим взглядом, а потом ответил:
- Так это ж секретный боеприпас, -
мол, чего ты спрашиваешь, нельзя же про это говорить.
- Фёдорович, - спокойно произнёс
Горохов. - Во-первых, у меня второй допуск секретности, выше меня
только комиссары, а во-вторых, был приказ, что я имею право
пользоваться этим боеприпасом. Приказ у тебя остался?
- С документацией у меня всё в
порядке, - всё ещё насторожённо отвечал кладовщик.
- А приказ тот был бессрочный. Так
что давай-ка мне две обоймы этих патронов и армейский
девятимиллиметровый к ним.
- Слушай, Андрей, я, конечно, тебе их
выдам, но ты уж извини… Только под твою подпись. Сам понимаешь…
- Всё понимаю, везде, где надо,
подпишусь, - согласился Горохов.
Через пару минут, когда нужный акт
был составлен и подписан, Фёдорович встал и, звеня ключами, отпер
большой стальной сейф, что стоял у стены, и достал оттуда одну
коробочку из непрозрачного пластика, на которой не было ни единой
буквы. Он поставил её на стол перед старшим уполномоченным.
- Вот, держи.
Горохов взял коробочку и открыл её.
Да, головки пуль были выкрашены в мерзкий зелёный цвет. В коробочке
было шестнадцать патронов. Это было то, что ему нужно.
- Вот, тут черкни, - Фёдорович
положил ещё один лист.
Андрей Николаевич расписался и в этом
акте. После этого кладовщик положил перед ним пистолет. Так
называемый армейский «девять-восемь». Девятимиллиметровый,
восьмизарядный.Горохов спрятал его в сумку, а коробочку с патронами
- во внутренний карман пыльника, который потом застегнул на
пуговицы.