Его поддержал еще один генерал,
мундир которого слепил глаза от золотого шитья и обилия драгоценны
орденов. Тоже вспомнил про Отечественную войну 12-го года, даже
изобразил в лицах пантомиму про бегство плачущего Наполеона. В
конце своей речи, распалившись, вообще, заявил, что он лично с
одним полком кирасир разгонит с побережья Крыма всех «англичашек и
французиков».
Естественно, не остались в стороне и
придворные сановники. За ними, правда, не тянулся ореол прошлых
военных побед и удали на поле брани, но зато бахвальства и спеси
было в особом избытке. Они хором подхватили старую «песню» о
могуществе матушки-России, о ее неисцелимой армии, о храбрецах
офицерах, с радостью пожертвующих собой во славу
государя-императора. Не забыли и о самом императоре, которого не
раз и не два назвали Великим, по своим деяниям сравнимым с самим
Петром Алексеевичем. Кто-то от избытка чувств даже прослезился и
начал петь «Боже царя храни».
А кому не понравятся такие разговоры?
Будь ты хоть трижды скромник и бессребреник, но даже тебя рано или
поздно отравит этот страшный яд лести. Конечно, Николай Павлович
поддался.
-...Встанем на защиту родной земли,
как один! - раскрасневшись, махал он руками. - Пусть только
попробуют сунуться к нам!
К сожалению, невдомек было
императору, что объединенная англо-французская эскадра уже взяла
нужный курс и скоро должна была пройти Черноморские проливы. Сотни
новейших пароходов и параходофрегатов, вооруженных современными
дальнобойными орудиями, везли в своих трюмах многотысячный десант,
тысячи тонн продовольствия и военных припасов. Счет уже пошел на
недели, а русский медведь лишь только начал шевелиться в
берлоге.
-//-//-
Газетными новостями об отплытии
англо-французской армады его день уже был безнадежно испорчен.
Имам, а Ринат Каримов уже давно привык именно так себя
воспринимать, недовольно мерил шагами кабинет, с отвращением
скользя взглядом по заваленному бумагами столы. Все валилось из
рук, отчего делами откровенно не хотелось заниматься. Хотелось
как-то забыться, отвлечься, но делать этого было откровенно нельзя.
Каждый час сейчас был на особом счету.
- Хм. Что это еще такое? - хмыкнул
мужчина, подходя к полураскрытому окну. Оттуда доносился какой-то
странный шум: вроде бы били кого-то или что-то похожее. Почему и
зачем? Возле его дворца, самого охраняемого места в наместничестве,
вообще, должна была тишь да гладь. - Что там еще случилось? - он
перегнулся через подоконник. Внизу, у широкой мраморной лестницы
горцы из его особой охранной сотни «воспитывали» какого-то
столичного хлыща, одетого с претензией на оригинальность. Рядом с
ними стояла с десяток всадников и дружно тянули вверх руки. -
Ибрагим?! Что за вой там у тебя? Давай сюда! Бегом!