Паладин старой школы - страница 19

(Нигун Грид Луин, командир Писания Солнечного Света)

— Кто ты такой? Где Строноф? — удивительная снисходительность, даже небрежность. Заклинатель явно считал себя пупом земли… зря. Мой опыт говорит, что на любую дубину найдётся дубина побольше.

Сам я был настороже, хотя ранг призванных существ заклинателей и был откровенно… нубским, но никогда нельзя недооценивать противника. Так что только сосредоточенность, и готовность применить сразу четыре варианта действий, последний из которых был практически самоубийственным. Первый этап первого плана — переговоры. Не попытка решить миром: если мои предположения верны, то слишком близок финал плана теократов, слишком большие репутационные потери будут в случае их отступления. Цель — вывести вражеского командира из себя, отвлечь на себя его внимание.

— Максимилиан, паладин ордена Длани Справедливости, — чуть склоняю шлем, приветствуя своего врага. — Я пришел говорить, но, если потребуется — готов сражаться.

— Как… высокомерно, — весело, с насмешкой ответил мне мужчина. — Только я не припомню твоего ордена в Теократии Слейна.

— Не имею к ней никакого отношения, — пожимаю плечами, заставив массивные наплечники чуть звякнуть. — Я в странствии, несу волю Сеттоса, бога Справедливости, и именем его, я приказываю вам сложить оружие и сдаться.

— А, чужак… Из Робла? Впрочем — неважно. Значит приказываешь… — кивнул своим мыслям Нигун. — У меня к тебе встречное предложение: уйди с дороги, не препятствуй нам в богоугодном деле истребления еретиков, и останешься жив. Мы доставим тебя в Теократию, где с тобой побеседуют… о твоей вере и боге. Не стоит людям, чей дух высок и светел, обнажать оружие против друг друга. Тем более защищая безбожников… — его голос совсем уж начал сочиться издевкой: — В одиночку.

— Светлый дух? У тех, кто режет невинных детей? У тех, кто убивает безоружных? Не смеши моё исподнее, заклинатель. Высокого в тебе только самомнение. А уж вера, что допускает подобное, во мне вызывает только презрение. Твои слова оскверняют мой слух, а мысли о Богах, толкающих своих последователей на подобное — будят рвотные позывы. Последний раз говорю: сложи оружие, развей призыв, и сдавайся. Отпустить тебя я не могу — злодеяния, совершенное твоими ряженными собратьями — слишком тяжелы для прощения, а твои заблуждения вопиют о наказании!