– Ага! Вспомнил про закон жизни, – продолжал давить на Олега старик. – А что же вы про него, про этот закон не вспоминали тогда, когда были у власти? С братвой делиться не хотели? К рулю нас не пускали. Мы же делали одно дело. Жили по одним принципам. Я же всегда вам говорил, что без лохов жизни не будет. Как же мы без них? На что жить будем, если обувать некого? Воровали мы с вами одинаково. Только вы сначала на бумажке всё это писали, ручки поднимали в своей думе. Голосовали. А мы просто, как ты сейчас сказал, по закону жизни. Поэтому мы вроде как плохие, а вы прямо шоколадные.
– Алмас Расулович, это было давно. Тогда нам казалось, что мы правы. Что сейчас ворошить прошлое. Я к вам пришёл сегодняшнюю проблему решить.
– Нет сегодня без вчера, – не сказал, а прошипел Алмас. – Я ведь тебя помню. Помню, как просили тебя не выдавливать наших братьев из «автопрома». Готовы были долю отстёгивать. Но тебя жаба задавила. Ты решил свой карман нагреть. Нагрел?
– Алмас, это было не так, – Вербицкий вцепился пальцами в подлокотники кресла. Он хорошо помнил этот случай. Но не знал, что за бандитской группировкой, которую с его подачи выдавили с автозавода, а затем и зачистили, стоял этот самый Алмас. – Тогда всё решали на самом верху. А против лома нет приёма.
– А ты на этом верху, значит, веса не имел, и слово твоё шло порожняком, так?
– Алмас, я там не при делах. Клянусь! – Вербицкий врал. Он лично был инициатором этого дела. И лично указывал цели для спецслужб. Собственно, бизнес в «автопроме» и стал львиной долей его активов.
– Не клянись! – повысил голос Алмас. – А то узнаю правду, заставлю собственные ботинки сожрать. Никогда не клянись!
Авторитет сделал своеобразный жест рукой и откуда–то из глубины зала появился человек с подносом. На подносе стоял хрустальный графин с коньяком и ваза с фруктами. Человек поставил всё это на низкий стеклянный столик и беззвучно исчез.
– Наливай, – приказным тоном сказал старик. – Себе сколько хочешь, а мне немного. Годы уже не те. Больше нюхаю, чем пью.
Вербицкий безропотно выполнил указания старика, довольный тем, что тема с «автопромом» уходит из разговора. Он плеснул Алмасу на донышко бокала, а себе налил побольше. Алмас взял бокал и долго наслаждался запахом элитного напитка. Вербицкий не решался выпить. Он ждал, ждал и обдумывал свои дальнейшие действия.