— Ей десять лет! Джулии тринадцать!
— У язычников своеобразные вкусы.
Ева застыла, не в силах вымолвить ни слова. Это даже не долговая
тюрьма, это…
— Да и сильные парни вроде Филиппа всегда нужны в каменоломнях,
— продолжал меж тем Гильем.
Но неужели подобное возможно не только в диких восточных землях,
но и здесь, в родной стране? Или кредитор лишь хочет напугать
покрепче, на случай, если Ева просто жадничает?
— Вы не…
— Не посмею? А кто меня остановит? Трактир на мысу, во все
стороны на мили ни одной живой души.
Он резко потянулся через стол, схватив за руку. Задрав рукав,
сжал предплечье Евы у самого локтя.
— А чтобы ты не думала, будто я шучу, оставлю памятку.
Его ладонь стала нестерпимо горячей, девушка, вскрикнув
рванулась, но Гильем был сильнее. Когда он отнял руку, на тонком
предплечье кольцом вздулись волдыри.
— У тебя две недели.
Неделю из предоставленных Еве двух она просидела у очага, глядя
на пепел. Гости не появлялись и не было смысла разводить большой
огонь, да и дров осталось немного. Младшие обходились для готовки
жаровней или просто хлебом и сыром. Самой Еве кусок в горло не лез,
и если бы Фил не кормил насильно, она бы о еде и не вспомнила
Девочки несколько раз пробовали спросить, что случилось, и, не
получив ответа, отстали. Жались по углам, смотрели испуганно. Пусть
беспокоятся лучше о сестре, чем заранее оплакивают собственную
участь. Филу Ева рассказала, взяв слово, что не разболтает сестрам.
Как выяснилось, брат все же кое о чем догадывался, но в подробности
отец его не посвящал, ждал совершеннолетия, чтобы тот мог сам
решить, вливаться ли в семейное дело или отделяться и жить самому,
бедно, но спокойно.
Фил тоже скопил сумму, считавшуюся бы неплохой в других
обстоятельствах, но и этого было мало, слишком мало. Все же брат
пытался растормошить Еву — твердя, что все в руках Господа и тот не
допустит беды, потому отчаиваться рано. Но почему-то это вовсе не
утешало.
Жаловаться герцогу не имело смысла. Контрабандистов вешают.
Никто не поверит, будто Ева не знала, чем на самом деле промышляет
отец.
Она-то в самом деле считала, что торговым людям так удобней.
Тем, кто приходит посуху — завершить дневной переход, заночевать,
чтобы еще через один переход оказаться в Бернхеме, ближайшем
городе. Снова заночевать там, чтобы, проснувшись, сразу заняться
делами и не тратить драгоценные утренние часы в очереди у ворот.
Бернхем был крупным портом, куда приходили корабли со всего света и
откуда в глубь страны отправлялись вереницы пони, груженых
разнообразными товарами.