Но все же при мысли о родственниках в груди затеплилась надежда.
Люди меняются. Вдруг граф и графиня успели пожалеть о том, что
когда-то в сердцах натворили? Опять же Ева — не плод греха, а
родилась в законном браке. Правда вместе с этим браком мать
лишилась права на титул и всех привилегий дворянства, и…
Надежда угасла так же стремительно, как появилась. Нет, останься
мать жива, ни в одном знатном доме ее не пустили бы дальше
прихожей. И меня тоже не пустят. О младших и говорить нечего — если
над внучкой дед с бабкой и сжалятся, пристроив хоть на кухню, то
едва ли озаботятся судьбой остальных. Даже Джулия — единокровная
сестра Евы, а не единоутробная, Фил и Бланш вовсе сводные, дети
мачехи от первого брака.
И все же, когда буду проходить деревню, загляну к священнику и
попрошу сделать выписку из книги, в которую он заносит свадьбы,
рождения и смерти. Если он не знает, что такое выписка — объясню. И
для девочек и Фила тоже пусть сделает. В мире, где не существует
удостоверений личности, понадобится хоть какое-то подтверждение,
что я не самозванка.
В траве у обочины блеснул ручей, я свернула. Родник обнаружился
совсем рядом с дорогой. Кто-то выложил дно плоскими камнями, вода
была чистой и ледяной. Я напилась так, что забулькало в животе,
наконец-то смыв гадкий привкус во рту. Чтобы окончательно перебить
его, разжевала листик черемши. Нарвав еще пучок, сунула в карман,
привязанный к поясу под юбкой. Отличные карманы, вместительные,
даже жаль, что в наше время… тьфу ты! Успею я еще этим карманам
нарадоваться! Как и соскучиться по душу, канализации и прочим
прелестям цивилизации.
Острый вкус черемши разбудил желудок, безумно захотелось есть —
все-таки та я, что оказалась в этом теле, сейчас была не Евой,
которую накрыла апатия обреченности. Ей мысль о бабке с дедом и
вовсе в голову не пришла. Я тоже не особо на них рассчитываю, но
плохой план — лучше, чем совсем никакого. Надо бы прикинуть еще
парочку альтернативных вариантов.
Я огляделась по сторонам. Жаль, земляники не видно, а для других
ягод еще рановато. Взгляд выхватил белые шапочки рядовки, но не
настолько я оголодала, чтобы есть сырые грибы. Я еще раз
огляделась, с наслаждением вздохнула запах хвои. Сосновая ветка
висела над самой головой и на кончиках ее яркой зеленью светились
нежные молодые побеги. Баба Люда делала из них чай, витаминный,
полезный, как она говорила. Если здешняя история идет примерно как
наша, то с чаем еще долго будут проблемы, как и с витаминами. Я
начала собирать мягкие ароматные веточки, тоже складывая их в
карманы, и замерла оглушенная осознанием — за неделю авитаминоз мне
не грозит, а потом вернется Гильем, и ничего уже не будет иметь
значения.