Инквизитор с размаху выплеснул воду. Тело, будто вздрогнуло. Прозрачные брызги разлетелись в разные стороны, но собираясь в струйки, они окрашивались в грязно бурый цвет крови и текли по неровному полу к стене, где стоял кузнечный горн, использовавшийся при пытках каленым железом.
Тело, действительно, зашевелилось. Руки напряглись, но не смогли сдвинуться с места. При этом лицо исказила гримаса боли. И епископ, и инквизитор, видя такое чудо фактического воскрешения, одновременно перекрестились.
– Как давно ты находишься под проклятой властью дьявола? – спросил инквизитор, в очередной раз начиная повторять с самого начала все восемьдесят шесть вопросов обвиняемым, содержащиеся в Инструкции.
Запекшиеся, окровавленные губы лишь чуть разжались, но инквизитор расценил её ответ, как отрицательный.
– Почему ты отрицаешь, что ведьма, ведь трое денунциантов, включая твоего мужа, подтвердили обратное? Отрекись от дьявольского семени и принеси покаяние….
Рот обвиняемой, наконец, открылся, и она вымолвила тихо:
– Я не виновна…. Как я могу брать на себя грех ложного оговора, если не совершала ничего?
Епископ исправно записал её ответ и вновь поднял голову.
…Нет, это не человек, – подумал он, – это действительно сам Сатана. Наверное, её тело плохо осматривали, когда брили волосы, и не заметили «дьявольской метки». Она ведь может быть совсем крошечная, как родинка. Через неё теперь она получает свою нечистую силу…
– Отрицаешь ли ты Бога и в каких словах, какими действиями?..
– Нет, – прошептала обвиняемая, не дав закончить вопрос.
– Ты состоишь в союзе с дьяволом на основании договора или клятвы? – продолжал инквизитор, как ни в чём не бывало.
– Нет….
– Как приготавливается волшебная мазь, которой ты натирала тело, отправляясь на шабаш? Какой она имела цвет?..
– Нет….
Инквизитор, видя бессмысленность всех попыток, повернулся к епископу.
– Святой отец, её преступления очевидны, но извращенность дьявольских замыслов мешает несчастной признаться в содеянном. Я хочу испросить Вашего согласия на новое дознание, выражающееся в использовании «деревянной кобылы».
Епископ смотрел на обвиняемую и думал, что если дьявол засел в женщине так прочно, то он всё равно не позволит ей принести покаяние. Но вырвать её признание необходимо, иначе дьявольское отродье восторжествует, укрепив неверных в своих начинаниях, и перестанут Святые суды творить справедливость, а вынуждены будут отпускать еретиков, тем самым плодя зло.