Не подозревающая даже о коварных мыслях своего подопечного,
травница крепко спала. Шевельнулась, утыкаясь лбом в голое плечо
княжича, вздохнула блаженно, обхватила руками. Ольга бросило в жар.
Несмотря на ноющие раны, тело отреагировало быстро и однозначно.
Ох, если бы не повязки на глазах, он бы поглядел!
Осторожно прикоснулся к ее плечу, притянул к себе, нос (едва
высовывающимся из-под повязки) в ее растрепавшиеся волосы сунул.
Провел рукой по узкой спине до самого изгиба поясницы и ниже,
радуясь, что женщина так приятна на ощупь.
— Ты сдурел, парень? — вздрогнула всем телом Марика, мгновенно
просыпаясь. — А ну лапы свои убрал!
— Не злись, красавица, я только потрогаю.
— Если бы я тебя сама из-за грани не вытаскивала, сейчас бы руки
повыдергала, — холодно сообщила ведьма, отодвигаясь. — Скажи
спасибо беру, что я жадная и свои труды не хочу загубить.
— Я что, совсем тебе не нравлюсь? — обиженно спросил Ольг,
ничуть не обескураженный отказом. — Аль не красив? Аль жених у тебя
имеется?
— Отчего же, красив, хоть куда, — усмехнулась Марика, пальцем
проводя по крепкому белому плечу. — Молод, полон сил, — руки
поправили повязку и спустились ниже, на опушенный золотыми
волосками живот. — Все при тебе. И мужика у меня нет, давно не
было, твоя правда. Вдова я.
— Тогда в чем дело?
— А ты считаешь, что женщинам только это нужно? Молодое тело и
то, что между ног?
— А разве нет? Замуж, что ли, хочешь?
Она расхохоталась звонко, чуть с надломом. Ольг ждал ответа,
чутко прислушиваясь к движениям ее пальцев, небрежно скользящих по
завязкам его штанов.
— Нет, замуж мне нельзя, — наконец, снизошла травница до ответа.
— Да ты и не возьмешь.
— Отчего же? Может, ты мне сына родишь? В терем тебя приведу,
своей женщиной назову, а?
— У тебя и терем есть? Кто же ты такой, Олег, беров
побратим?
— Княжич Бурый я.
— О! — Он не видел, как округлились губы женщины и широко
раскрылись глаза. — Что же ты, князь, в лесу забыл, да один, без
охраны?
— С бером братался, сама же видела. Теперь он мне брат старший…
раз не убил.
— Каков молодец! — восхитилась Марика. — Смельчак! Что к беру,
что к бабе, не спросившись, лезет, а потом удивляется, что ему не
рады.
— Да полно тебе кривляться, чай не девочка. Я тебе нравлюсь,
чувствую же. Не нравился бы — не трогала бы так нежно.