Сегодня,
четырнадцатого декабря тысяча девятьсот тридцать девятого года
Алексей решил навестить спасительницу. В окошке стоявшей неподалеку
от Югорского тракта, небольшой, словно игрушечной, избы, теплился
мягкий свет. Алексей открыл калитку, подошёл по натоптанной в снегу
тропинке к дому и тихонько постучал.
Дверь
распахнулась и на пороге показалась кутающаяся в шаль, красивая
зеленоглазая женщина, с русой косой до пояса. Длинная, ниже колен,
простая, полупрозрачная ночная сорочка, мало что скрывала, на ногах
– сделанные из обрезанных валенок тапочки.
— Алексей,
и чего тебя в такую рань носит? — подбоченилась хозяйка.
— Так
простыл я малость, Полюшка. Хотел самогончику на рыбку
выменять.
— Ох,
Алексей, сопьёшься ведь, один одинешенек мыкаясь.
— Да мне
чуток. Только для профилактики, от простуды. Не стану же в такую
рань зенки заливать. — потупился гость.
— Ну, если
только для прохфилактики. — рассмеялась Полина. — Проходи, не на
пороге же разговаривать, да и дом выстудишь.
Алексей
обмёл валенки голиком [11], прошёл вслед хозяйке через темные сени
в дом, присел возле кухонной перегородки на краешек скамьи и
принялся аккуратно рассматривать скромное убранство.
Русская
печь, платяной шкаф, два заполненных книгами самодельных стеллажа,
старинный, обитый коваными полосками железа, сундук, комод,
развёрнутая ширма — вот и всё убранство. Из-за ширмы виднелась
кровать, покрытая толстой периной, поверх которой наброшено
простенькое лоскутное одеяло. А больше ничего и не
рассмотреть.
Из сеней
вместе с гостем вошел кружащий голову аромат разнотравья
сушившегося на стенах. Хозяйка скрылась за занавеской и вскоре
вернулась, уже одетая в старенькое ситцевое платье, держа в руках
четверть[12] с прозрачной, как слеза, жидкостью и металлическую
кружку.
— Так чего
Алексей, меняться будем али здесь полечишься.
— Почему бы
и не обменяться? Рыбы вдоволь принёс, и тебе, и мне хватит, ещё и
для продажи останется.
— Где же ты
ночью рыбачил? Не видно же ни зги. — с подозрением спросила
хозяйка, но гость, проигнорировав вопрос, внезапно осипшим голосом
спросил:
— А ты,
хозяюшка, никак ещё и не ложилась?
— Не-а,
закрутилась чутка. В начале паренька привезли, из рыбхоза,
попросили руку посмотреть. Вывих. Вроде и мелочь, но пока вправила,
после ещё двоих хворых осмотрела, вот полночи и пролетели, как и не
бывало. Больные ушли – взялась за книжку. Вот и
зачиталась.