- Собирай это всё, едрить ятить, в мешки! – Скомандовал
директор. - Возьмёшь машину, едрить ятить, и вези их на Лужнецкую
набережную в Спорткомитет, едрить ятить! Пусть сами всё это теперь
перечитывают и разбираются кто прав, а кто виноват, что народ в
стране не на шутку разволновался! Комбинаторы хреновы. То с
тренерами футбольной сборной чехарда, то теперь с хоккейной сборной
маскарад! Чем они там вообще соображают, каким местом?! Понял меня?
- Спросил директор Семёна.
- Так точно, - козырнул Ганечкин, который вспыльчивый, но
отходчивый характер своего шефа раскусил давно.
Четыре дня подряд он возил мешки писем и телеграмм на проходную
здания, где располагался Спорткомитет. В первый день над
почтальоном посмеивались, на второй уже смотрели настороженно, а на
третий Семён почувствовал растущую к нему враждебность. И сегодня
утром 4 марта один более крупный и высокий охранник,
демонстрационно закрыв вертушку, сквозь зубы процедил:
- Пускать не велено. Вези свои мешки туда, где взял.
- Права не имеете распоряжаться, - пискнул паренёк, подтаскивая
к проходной третий мешок.
- Поговори ещё, - прорычал крепкий мужчина в милицейской форме.
– На пятнадцать суток захотелось? Могу устроить.
– Если не возьмёте корреспонденцию, то я сейчас же отвезу её в
Кремль, - неожиданно для себя произнёс Ганечкин, так как наглость и
напористость его юной натуре были совсем не свойственны.
Охранники переглянулись, пошептались и, наконец, милиционер,
который был чуть ниже по росту своего напарника, но старше по
званию, принял не лёгкое решение:
- Если всё по закону, то оставляй мешки здесь. Что пишут-то?
Требуют вернуть Боброва и Тафгаева в сборную?
- Аха, - смахнул пот со лба Семён. – Некоторые грозятся сорвать
выполнение квартального плана.
- Кстати правильно, - хмыкнул милиционер более крупных размеров.
– Приз «Известий» Бобёр взял. Олимпиаду – взял. И чемпионом
горьковское «Торпедо» станет ни сегодня, так завтра. За что его
погнали? За аморалку? Неужели человек не имеет права после золота
Олимпиады выпить под хорошую закуску? Давай, я эти мешки сейчас сам
на второй этаж отнесу.
***
Звенит в ушах лихая музыка атаки,
Точней отдай на клюшку пас, сильней ударь.
И всё в порядке, если только на площадке
Великолепная пятёрка и вратарь…
Именно такой лихой музыкой атаки встретил Воскресенский «Химик»
моё горьковское «Торпедо» в субботу 4 марта 1972 года в маленьком
четырёхтысячном дворце спорта. И пока на льду шла раскатка
хоккеистов перед стартовым вбрасыванием, я спокойно занял первое
понравившееся место точно над скамейкой запасных своей команды. Не
знаю почему, но воскресенцы большого интереса к сегодняшнему хоккею
не проявили, поэтому трибуны были заполнены максимум на четверть. И
если бы не фанаты из Горького в количестве тридцати человек,
которые сейчас одетые в наши оранжевые хоккейные свитера громко
били в барабан, на матче царила бы грусть-тоска.