***
В Кауфбойрене в гостевой раздевалке примерно такого же
маленького ледового дворца «устроитель подпольных хоккейных игр»
Томас Гюнтер похвастался, что боксёр из той команды попал в
больницу с сотрясением мозга и переломом носа, и теперь народу
столько на трибуны лезет, что хоть с пулемётом отгоняй.
- И все хотеть наслаждаться, как Иван сломать ещё один нос! –
Перевела слова своего горе родственничка Урсула Ротбауэр,
рассматривая меня как аппетитный кусок сочного хорошо прожаренного
мяса.
- Попахивает политической провокацией, - первым высказался
переводчик Виктор Алексеевич.
- Сейчас разберёмся с провокатором, - буркнул я, встал, прошёлся
по раздевалке и ухватил Гюнтера за грудки.
- Найн! Найн, Иван! Нихт, но! – Заверещал баварец.
- Сейчас хватаешь ноги в руки и идешь к хозяевам льда, где
объясняешь, что ледовый бой будет носить исключительно договорной
характер. Встали, потолкались, три легких, не калечащих здоровья
удара и на лёд! Переводите фрау Урсула. – Сказал я, дождался, когда
закончится поток немецкой речи и продолжил. – Если бы древнеримские
гладиаторы бились до смерти, то их на неделю бы не хватило. Головой
надо соображать, коммерсант недоделанный! Ещё надо один нос
сломать? Могу устроить по знакомству прямо здесь в раздевалке!
Переводите фрау Ротбауэр.
Дослушав перевод родственницы, толстяк усиленно закивал головой,
при этом прикрыв нос ладонью. Значит, дошёл до коммерсанта смысл
сказанного. Что положительно сказалось на втором матче между нами и
новыми западногерманскими друзьями.
Шайбы залетали в ворота каждые три минуты. Весёлые столкновения
происходил каждую минуту, и две запланированные драки прошли как по
нотам. Сначала народ выслушал воинственные выкрики такого
содержания, что я убью тебя лодочник! Затем борьба на ногах с
разбрызгиванием слюны и с дерганьем друг друга за хоккейный свитер
с криками: «А ты кто такой!». И как кульминация - несколько
красивых размашистых ударов, как в индийском кино, всё равно
издалека детали не видны. Потом падение на лёд и финальное
удушение, само собой, не до самой смерти. Кстати, чтобы довести
зрительскую аудиторию до полного экстаза, под конец укороченной до
двух периодов хоккейной встречи, Всеволод Михалыч разрешил три
шайбы пропустить и в наши ворота, чтобы размочить шестнадцать
безответных голов.