Скорее всего, в доме прежде жил
ректор — ну или иная крайне важная шишка. Вдоль каменной стены
строем стояли пулеметчики, а по боевому ходу прохаживались чародеи
в алых камзолах. Стоило нам приблизиться, как авто тут же взяли на
мушки, а по глазам ударил яркий сноп, как из прожектора.
Я поднял руки и медленно вышел из
салона, после чего вытянул за веревку служанку.
— Мы нашли убийцу вашего
сослуживца!
Громилы как по команде опустили
оружие, а чародеи убрали магию. Итак, пора приступать. Рядовых
бойцов на вилле нет, а значит, это лучший момент реализовать
задуманное и не позволить Далласу свести все в непубличную
плоскость. Нет уж, пусть все знают, что случилось на самом деле — и
тогда капитану волей-неволей придется учесть мнение экипажа.
— Все не так просто, как может
показаться, — крикнул я. — Дело сложное и требует тщательного
рассмотрения. Погибший солдат изнасиловал эту девушку и хотел
убить. Ей пришлось защищаться, чтобы выжить. Поэтому не спешите
выносить вердикт, господа.
— И почему же нас должны заботить
обстоятельства? — из дома вышел коммандер в сопровождении пятерых
старших чародеев и своей любимой трубки.
Постукивая тростью по плитке, лорд
приблизился к нам и глубоко затянулся.
— Потому что в них справедливость. А
для благородного джентльмена это не пустой звук, — я рывком стянул
мешок и указал на разбитое лицо. — Посмотрите. Вот ваша убийца. Вот
кого вы собрались казнить так, чтобы затрясся весь город. Она не
смогла сберечь свою честь и едва спасла жизнь.
— И что? — равнодушно уточнил
враг.
— В смысле, — я опешил, чувствуя, как
грамотно выстроенный довод с фактами и логическими измышлениями
вдребезги разбился о банальное «и че?». — Я провел расследование и
установил все обстоятельства дела. Это была самозащита. Посмотрите
— на ней живого места нет.
— И что? — судя по ехидной ухмылочке,
происходящее донельзя забавляло подонка, и он растягивал
удовольствие до упора.
— То, что она невиновна. И уж тем
более не заслуживает высшей меры.
— С чего это вдруг?
— Потому что в суде это считается
смягчающим обстоятельством, — из-под ног начала уходить земля.
— А мы в суде? — ехидный тон Картера
не изменился ни на йоту.
— Нет. Но вы не можете нарушить закон
своей страны, — в горле пересохло, а сознание забилось на самое дно
разума — так, что я начал наблюдать за происходящим словно из
кабины человекоподобного робота.