У подножья, точно охранники у сцены,
выстроились громилы с пулеметами. За ними ошивались младшие
офицеры, проводя последние приготовления — прочны ли ступени, не
рухнет ли колонна, и не развалится ли все это в самый ответственный
момент.
Вскоре к лобному месту темными
ручейками потекли зрители. Все до единого — под конвоем пехотинцев,
и мне очень хотелось верить, что никто по доброй воле не польстился
бы поглазеть на грядущее зверство.
Когда же свободное пространство
заполнилось до отказа, со стороны парка прикатил кортеж из трех
автомобилей, за которым вышагивал крупный отряд солдат — не меньше
сотни штыков. В голове и хвосте ехала охрана, в середине — Картер
собственной персоной вместе с приговоренной. Милу облачили в алую
мантию с глубоким капюшоном и заковали в кандалы с длинной
цепью.
Машины остановились у края площади.
Лорд-коммандер галантно подал бедняге ладонь и помог выйти из
салона. При виде главаря люди расступились, как море перед Моисеем,
и склонили головы. Подоспевшие гвардейцы выстроились живым
коридором до эшафота и закрыли площадь внешним кольцом, чтобы никто
не вздумал уйти раньше финала.
Даллас и Милана прошли мимо зрителей,
будто кинозвезды по красной ковровой дорожке. Тут и там щелкали
вспышки фотоаппаратов — те же репортеры, что встречали меня на
перроне, теперь старательно запечатлевали чуть ли не каждый шаг
верховного палача.
Ублюдок явно пытался сделать из
расправы настоящее шоу. Ведь так представление запомнят лучше, а
страх прочно войдет в умы и сердца. И пусть расправу увидит лично
лишь малая часть города, очень скоро о ней будет знать весь
Сакрополис — именно для этого и учинили весь этот дешевый фарс и
показуху.
Меж тем Картер завел Милу на помост и
передал в распоряжение лейтенантов. Те подвесили цепь на
вмурованный в кладку стальной крюк и встали по бокам в ожидании
команды. Толстяк же подошел к краю (чтоб ты манданулся и шею
сломал) и поднял ладони в приветственном жесте.
— Господа маги, где же вы?! —
напитанный магией воздух многократно усилили слова, и те прозвучали
сверху, точно глас божий. — Прошу к сюда, на лестницу. Сегодня у
вас очень важный и ответственный день. Сегодня я проведу для вас
урок и наглядно покажу, что бывает с теми, кто осмеливается вредить
моим подчиненным.
Я первым вышел из холла. Рядом
ступала Алина, остальные преподаватели держались поодаль, как и
студенты. Взмах трости, и приспешник сорвал с девушки накидку, под
которой не было ничего, кроме усыпанного синяками и ссадинами
истощенного тела. И я как ни всматривался, так и не смог понять —
все ли отметины оставлены мной, или же за ночь добавились
свежие.