Особенно яростно выглядел Одинцов —
ноздри раздувались от частого дыхания, лицо побагровела, а кулаки
сжались так, что побелели пальцы. Я боялся, как бы у здоровяка не
сдали нервы и он не кинулся на британцев. Так-то я ничуть не против
возмездия, но победить мы не сможем, а потом придется пороть обоих
еще дольше. Олег тоже все понимал и сдерживался, как мог, но если
все продолжился в том же русле и дальше, я бы не дал на его счет
никаких гарантий.
— Не отвлекайтесь, сударь. Вашим
подопечным еще манород добывать.
После десятого удара Алина повисла на
ремне и перестала издавать какие-либо звуки кроме чуть слышных
стонов. Я стоял достаточно близко, чтобы видеть не только силуэт, и
то, во что превратилась узкая аккуратная спинка, вызывало оторопь и
дрожь. Кожа не лопнула, несмотря на крайнюю нежность, однако
взбухла уродливой сеткой рубцов — каждый толщиной в половину
мизинца. Местами — там, где на плетках бугрились узлы — проступили
капельки крови, но я даже думать не хотел о том, что будет еще
через десяток плетей.
— Подлечите ее, — неожиданно
распорядился мучитель. — Если она потеряет сознание, то не
прочувствует половину отмерянной кары.
— Хватит... — тихоня в очках
взмолилась сквозь слезы. — Пожалуйста... смилуйтесь над ней...
Я медленно повернулся и сжал рукоять
так, что затрещали волокна. Если ублюдок вздумает выпороть еще и
студентку, далеко не факт, что у меня получится сдержаться.
Импульсивность — не самая яркая моя черта, но у всего есть предел,
в том числе и у терпения.
— Смиловаться? — Картер подошел
вплотную к девушке, и та опустила заплаканные глаза. — Разве это
похоже на жестокое наказание? Разве с ее ран упала хоть капля
крови? Ты должна не просить, не умолять, а благодарить за то, что я
не растерял в походах все свое благородство. А ведь в моей
коллекции есть такие экземпляры, что кожа потом свисает лоскутами.
А теперь будь умной и послушной девочкой и принеси извинения. Я
вижу твои благие намерения и боль за любимого преподавателя.
Поэтому слов вполне хватит, чтобы искупить свою дерзость.
— П-простите... — пролепетал дрожащий
голосок.
— Вот видишь — ничего сложного. Я же
не прошу ползать на коленях и целовать мне ботинок. Ведите себя,
как подобает, и никто не пострадает. Вы закончили, господин
Зарубин?
— Да, лорд-коммандер, — Захар
стряхнул остатки золотого тумана с пальцев и отошел в сторону.
Поработал клирик на славу — рубцы превратились в едва заметные
красные полоски, как от расчеса. Однако Алина все равно не могла
стоять прямо и с трудом дышала.