— Тогда я могу ходить за манородом
вместе со всеми и кача... сражаться с мутантами.
— И сколько на это уйдет? — девушка
хмыкнула. — Год? Три? Пять? Да и за это время вы все равно не
станете столь же сильным, как Даллас. Грубая сила — не выход. Нужно
действовать иначе.
— Хотел бы я знать, как, — скрестил
руки на груди и посмотрел на темнеющие вдали громады
дредноутов.
В холле гулко ухнула входная дверь,
следом послышался частый грохот тяжелых сапог, скрип резины и
скрежет сбруи. Я вышел из палаты и увидел отряд из трех
верзил-пулеметчиков в сопровождении молодого британского офицера в
распахнутом камзоле с золотыми эполетами.
Едва заметив меня, маг жестом велел
свите остановиться и ткнул пальцем в мою сторону.
— You! Come with me! Now!
— Подождите меня, — Алина вскочила,
как ужаленная, и накинула темную мантию.
— Уверены? Может, стоит
отдохнуть?
— Еще чего! Или вы думаете, что я
оставлю что-то серьезное на откуп вам? Тогда уж лучше
пустить все на самотек — и то проблем будет меньше.
Я лишь покачал головой и быстрым
шагом двинул следом — прямиком к тарахтящему у крыльца
автомобилю.
— Sitdawn, — маг указал большим
пальцем на заднее сиденье.
— What’s happened? — я решил немного
блеснуть английским.
— You’ll see soon.
Мы спустились к разрушенной береговой
батарее, где собралась пестрая разношерстная толпа. В центре
сгуртились оккупанты, издали похожие на жуков-солдатиков в своих
алых мундирах. За ними полукольцом выстроились огнеметчики, водя
дымящими раструбами перед гомонящими зеваками.
Нашу троицу пропустили без лишних
вопросов. Миновав оцепление, я увидел выброшенное на камни тело
молодого налетчика. Причину смерти долго искать не пришлось — в
груди парня торчал нож, вогнанный по самую рукоятку.
Картер стоял рядом и попыхивал
трубкой, точно Шерлок Холмс. При моем появлении коммандер спокойным
тоном произнес:
— И все-таки это случилось. Жаль,
очень жаль. В вашей лояльности я не сомневаюсь, но горожане —
разговор иной. И несмотря на всю мою доброту и уступчивость, они
решили развязать свою маленькую освободительную войну.
— Может, это обычная бытовуха? —
предположил я. — То есть, бытовое убийство.
— Это не имеет значения, господин
ректор. Я никому и никогда не прощал подобные выходки. Мой экипаж —
моя семья, и я скорблю по юному Джонни, как по приемному сыну. И с
трудом сдерживаюсь от резкой, необдуманной, но очень показательной
мести. Поэтому и вызвал вас сюда.