— Потому что он не хочет
справедливости, — проворчала спутница. — Он хочет показательно
угробить сотню невиновных, чтобы задавить на корню любые ростки
мятежа.
— Давайте лучше займемся делом, пока
нас самих не вздернули за такие разговоры.
Алина насупилась и сжала губы —
похоже, рыжая посчитала мою осторожность за попытку выслужиться
перед захватчиками, о чем я, разумеется, даже не думал. Хотя и
понимал, что если местных че гевар не остановить, до прибытия
подмоги в Сакрополисе не останется ни души.
— Было бы куда проще, если бы
полицейские участки не сравняли с землей, — Блок встала и
оттряхнула ладони. — В городе почти не осталось офицеров, а те, что
чудом выжили, вряд ли захотят сотрудничать.
— Может, здесь живет какой-нибудь
частный детектив?
— Не слышала ни о ком подобном.
— Ладно, попробуем сами, — я,
конечно, в полиции не служил, зато смотрел уйму криминальных
сериалов вроде «C.S.I.», «Следа» или «Комиссара Рекса». И кое-какие
подчерпнутые навыки вполне могли пригодиться.
Я опустился на колени и с легким
отвращением склонился над грудью покойника. Затем развел большой и
указательный пальцы, точно держал невидимый круг, и меж ними
сгустилась собранная из влажного воздуха вода.
Повинуясь моей воле, жидкость
стянулась в выпуклую линзу и тем самым превратилась в подобие
увеличительного стекла. Осмотрев с его помощью рукоятку, обнаружил,
что соленая вода разъела потожировые следы, и отпечатки не
сохранились.
А они могли бы если не установить
убийцу, то очень многое о нем поведать. Например, по толщине
пальцев можно различить пол, а по хвату и углу вхождения в рану —
рост. Вот только нож торчал из груди почти под прямым углом, а
значит, нападавший или отличался недюжинной силой, или использовал
некий вспомогательный предмет. Например, молоток.
Чтобы проверить гипотезу, я попросил
девушку «подсветить» рану изнутри. Она направила на торс столь
яркий поток света, что кости проступили сквозь плоть и кожу, как
рентген. И тогда-то я увидел, что широкий поварской тесак пробил
грудину ровно посередине.
— Вонзить нож рукой прямо в кость? —
я присвистнул. — Крайне сложно даже для крепкого мужика. Да еще и
под прямым углом.
И если поначалу я думал, что пьяный
морячок гулял ночью по набережной, к нему подошли, посадили на перо
и сбросили в воду, то теперь складывалась совсем иная картина.
Подавив брезгливость и тошноту, я повернул тело набок и осмотрел
одежду. И на мундире — и особенно на белых брюках — тут же заметил
характерные потертости и прорехи, с которыми уважающий себя матрос
никак не мог ходить при жизни.