Это беспокоит Гарри, тревожит его воспаленное самолюбие.
Нехорошо, что добрый человек чем-то встревожен! Уйдите прочь,
тревоги, не трожьте моего друга!..
Гарри болен. Он бредит и мечется в жару, грудь вздымается и
опускается с ритмичностью кузнечных мехов, дышать очень трудно,
воздух еле проталкивается в затопленные гноем бронхи. Тело
содрогается от кашля, подло подкравшись, нападает лихорадка,
возвращающая в смертный холод.
Синие глаза заглядывают в душу, большая теплая ладонь оглаживает
лоб и щеки. Отглаживают со лба волосы. Гарри бессознательно тянется
за рукой, пересохшее горло хрипит, рождая слова непослушными
иссохшими губами:
— Папа, не покидай меня…
Незнакомец тогда берет мальчика на руки и бережно прижимает к
груди, легонечко покачивая больного ребёнка. Он растерян. Нет более
неподходящего места, чем арктическая пустыня, чтобы найти
замерзающего юношу, одетого совсем не по погоде. Арктика уже убила
его отца, теперь убивает ещё одного, вот этого мальчика в
сине-голубой легкой курточке. Прижать покрепче, но не так, чтобы
задушить, подышать на него горячим дыханием, укутать в волчью
шкуру, сверху накинем баранью, так теплее. Живи, мальчик. Не уходи.
Господи, прошу, сохрани его, не дай уйти на небо этой душе…
Господь слышит мольбы, но не вмешивается, позволяя болезни
делать предначертанное судьбой. Ничто никогда не происходит просто
так, и ангелы это знают, наблюдая за этими двумя.
Гарри ненадолго проснулся, слабым трепыханием в пеленках дал о
себе знать, мужчина склонился над ним, освободил лицо и дал
глотнуть горячего бульона. Попив, Гарри расслабленно вытянулся под
шкурами и благодарно улыбнулся спасителю. Сейчас ему немного лучше,
даже есть силы поговорить, что он и сделал, задав традиционный
вопрос:
— Где я?
В ответ вопросительный взгляд и… чужая, незнакомая речь на
неизвестном языке. Радужное настроение резко ушло под плинтус —
между ними языковой барьер. После новых нескольких попыток
появляется некоторая определенность в расовой принадлежности друг
друга: Гарри — англичанин, а незнакомец, сидящий рядом с ним, не то
француз, не то немец, во всяком случае, он попытался поговорить с
Гарри на двух языках.
Голосом не получилось, попробуем жестами. Кое-как выдрав руку
из-под вороха шкур, Гарри повел ею вокруг и вопросительно поднял
брови. Незнакомец жест понял и сказал фразу, из которой Гарри понял
только несколько слов: «Арктика» и «Полярный круг». Ничего себе его
занесло!.. От такой новости больной переволновался и, конечно же,
залихорадился, затемпературил, уносясь в беспамятство на волнах
усталости. Снова заметался в жаре и бреду, забормотал
бессвязно: