Несмотря на то, что Сигрун была
призвала в ряды Серых Стражей по Праву призыва, Страж-Командор не
торопился с её посвящением. Натаниэля Хоу приняли в орден позже
девушки, но его посвящение состоялось в тот же вечер. И пусть в то
время из-за болезни Сигрун была не в состоянии даже передвигаться
самостоятельно, она знала, что истинная причина такого длительного
ожидания Айдана Кусланда, помимо заботы о её здоровье, была
иной.
Командор предоставлял ей выбор. Пусть
даже по законам Стражей любой призванный новобранец не имел пути
назад, Кусланд готов был поступиться укоренённым правилом ради
молодой гномки из Легиона. И, хотя он ни единым словом не
обмолвился об этом, Сигрун знала, что он ожидал её выбора и хотел
услышать об этом от неё.
Сигрун колебалась долго – почти пять
седмиц с тех пор, как невиданный ранее диковинный зверь доставил её
в крепость Стражей. Чувство долга боролось с чувством возмущения
против произвола Командора, который насильно увёл её с Троп, решив
за Сигрун, как ей жить и когда умереть. Всё это отравлялось немалым
смущением из-за близости бывшего любовника, чувством глубокого
стыда и вины, внезапной жестокой болезнью, горем от потери всех,
кого она знала в Легионе, а также страхом перед тем, что ждало её в
огромном, неведомом и бесконечно чужом Наземье, где больше не было
надёжного камня над головой. И, горше того – не жило ни единой
близкой и знакомой ей души.
Однако, когда первая острота чувств
схлынула, внезапно оказалось, что далеко не всё так плохо, как
предполагалось.
После того, как старания целителей
рассеяли тьму с очей Сигрун, девушка, наконец, сумела увидеть то
буйство красок и оттенков, что предлагал внешний мир. И, увидев,
мимо воли прийти в неописуемое восхищение. Наземье, даже самое
пустынное и мрачное, для неё, никогда не зревшей такого ранее,
цвело и пахло, раскрывалось яркими цветами, доносило неведомые
звуки и запахи, поражало бездонной, ничем не сдерживаемой небесной
глубиной.
Сигрун сумела в полной мере оценить
красоту нового мира, а оценив – принять и полюбить её всем сердцем.
Она не признавалась в этом даже себе, но долгое пребывание на
поверхности вовсе не действовало на неё удручающе. Напротив, когда
молодая гномка, переделав все дела, уходила за ворота, полежать в
высокой, густой траве, что росла в окрестностях Башни вперемешку с
самыми разными цветками; либо наблюдала за наземниками, которые
ловко обращались с малознакомыми ей животными, либо долго
простаивала на стене, глядя вдаль, мимо дороги, что терялась среди
холмов, гадая, куда та ведёт, Сигрун уже не хотела возвращаться во
тьму и тесноту Глубинных Троп.