- Жаль, - пробормотал сенешаль
Варэл. Кусланд смерил тело досадливым взглядом.
- Это был ее выбор, - с тем же
безразличием, которому отдался, протягивая яд Мхаири, проговорил
он. Потом со стуком вернул кубок на стол и, повернувшись, пошел из
зала прочь.
Король покинул Башню Бдения на
следующее утро после ритуала посвящения в Стражи. С величайшим
удовольствием он бы провел с друзьями еще несколько дней, но в
столице ждали дела, которые не требовали отлагательств. Помимо
прочего, Алистер понимал, что из-за разгрома, которому подверглась
крепость, у остававшихся в ней Стражей существенно прибавилось
забот. Его присутствие стесняло бы друзей и отвлекало от их
занятий. Потому скрепя сердце король оставил Стражей разбираться с
делами, перед отъездом взяв с них твердое обещание наведаться в
Денерим при первой же возможности.
- Ты уж позаботься о нашем дорогом
маге, - напоследок напутствовал Командора его величество, стоя
перед оседланным конем. Чуть поодаль королевский эскорт терпеливо
дожидался, когда можно будет тронуться в путь. Утреннее солнце
светило нежарко, бросая на рыцарские лица тени от развивавшихся над
шлемами перьев, и вычерчивая блики на их начищенных доспехах. –
Дорогом – в смысле, Ферелдену недешево обходится одно только его
питание. Следи, чтоб он не наедал себе совсем большого брюха…
Кусланд усмехнулся. Он пришел во
двор проститься со своим другом, будучи облачен в дорожное платье.
Командор тоже собирался ненадолго покинуть вверенную ему крепость.
Окончательно приняв для себя весть о том, что несколько месяцев он
считался погибшим, а после восстал из мертвых, Айан изъявил желание
повидаться со своим старшим братом Фергюсом Кусландом. После смерти
отца Фергюс волей короля Алистера вернул права на тейрнир Хайевер.
От друзей Командор узнал, что он уехал из столицы сразу после
похорон брата и с тех пор оставался в родовом замке, никуда не
выезжая и редко принимая гостей.
Меж тем Амелл, который присутствовал
тут же и все слышал, склонил голову набок, прищуривая темные глаза.
Потом демонстративно расстегнул потертую кожаную куртку и приподнял
край оказавшейся под ней рубахи.
«Брюхо» мага не могло похвастаться
твердыми, будто каменными, выпуклостями, как у его друзей. Однако,
оставалось поджарым и крепким, как у большинства юнцов его
возраста.