— Марья Алексевна, мы можем воспользоваться вашим садом?
— Зачем же? Стреляйтесь прямо здесь, — княгиня выглядела крайне
довольной. — В саду прохладно, а я хочу посмотреть.
— Марья Алексевна, — к ней подскочил худой, — вы считаете, это
допустимо?
— Конечно, вы оскорбили Константина, он имеет право потребовать
удовлетворения. Кстати, я слышала, стреляет он действительно
превосходно.
Худой побледнел ещё больше.
— Он никогда не промахивается, — влезла Александра. — Константин
Платонович за сто шагов убивает прямо в сердце, я сама видела.
Ах, моя умничка! Рыжая оказалась той соломинкой, переломившей
спину верблюду. Худой пошептался с толстяком и подошёл ко мне.
— Константин Платонович, я готов принести извинения.
Разгорячился, сказал не подумав. Я вижу, вы очень смелый человек.
Прошу простить меня.
— Извинения приняты, — я пожал ему руку, — коли инцидент
исчерпан, вернёмся к условиям дуэли с тремя горячими молодыми
людьми.
В комнату вошёл Бобров с пистолетной шкатулкой в руках.
— Уже не надо? Зря только бегал. На всякий случай, я их тут
оставлю, вдруг пригодятся.
Только княгиня выглядела недовольной. Ей действительно хотелось
посмотреть, как мы будем стреляться.
— Канделябры, вы говорите? — толстяк отодвинул худого. — А что,
мне нравится. Свежо, оригинально, ново. Какие? Под три, пять
свечей?
— Без разницы, главное, чтобы одинаковые были.
— Найдём, — толстяк улыбнулся. — Константин Платонович, я прямо
рад, что вы приехали в Муром. За один день так всполошить наше
болото — прямо загляденье.
Выбирать место и время дуэли я свалил на Боброва. Отошёл в
сторонку к буфету и налил себе бокал из первой подвернувшейся
бутылки. Получилось! Не думал, что секунданты так легко согласятся
на канделябры. Это в Париже одно время было модно драться на чём
попало, а в России царили суровые нравы, когда дуэль в большинстве
случаев заканчивалась смертью. Бобров мне рассказал как-то, что
самые непримиримые враги стреляются “через платок” — левыми руками
держатся за углы небольшого платка и палят практически в упор. Не
знаю, видимо, я ещё не достаточно русский, чтобы понять такое
смертоубийство.
— Константин, налей мне тоже, — княгиня смотрела на меня чуть
прищурившись. — Ты меня удивил. Таких кунштюков даже Василий
Фёдорович не выкидывал. Канделябры! Сам придумал? Молодец.