- Может, и на актёра… - озадаченно
проговорил старпом.
А я не беспокоился – меня тут никто
узнать не мог. Я ведь не фотомодель с обложки, не политик, не певец
и не артист - я статьи пишу и книжки, и в людей стреляю. Лицо мое
никому и даром не надо.
- Проходите! Каюта по левому борту,
номер семнадцать.
Мы прошли по узкому коридору к своему
временному обиталищу. Не Бог весть что – второй класс, но чистенько
и опрятно. Две койки, круглое окно-иллюминатор, шкафчики,
тумбочки…
- Не дворец, конечно, -
прокомментировал Царёв. – Но и не Варзуга. И тем более – не Новый
Свет. Долго будем здесь прохлаждаться?
- А кто сказал, что ты будешь
прохлаждаться, Иван? У тебя куча дел!
- Какие еще дела?
- Выучить карту предгорий и гор Кафа –
это раз! – начал загибать пальцы я. – Привыкнуть нормально общаться
с людьми – это два! Научить меня этим твоим ухваткам по швырянию
людей на землю – это три. Ну, и пуговицу будешь пришивать себе на
сюртук. Это четыре.
- Пуговицу? – он начал себя
осматривать, а потом заметил болтающуюся на обшлаге левого рукава
нитку. – Тут? Но я…
- Не умеешь? Будем учиться. На всё про
все – четыре дня.
Раздался гудок, зашлепали лопасти
колес, взбивая мутную воду. По одной из бесчисленных рек Империи мы
двигались к Итилю.
***
Кажется, я задремал на полчаса, не
больше - читал прессу, разморило. Очнулся от какого-то гомона и
гула на верхней палубе. Царёв-то пропал! Сюртук лежал с аккуратно
пришитыми пуговицами на кровати - я ему их все поотпарывал, чтоб
парень тренировался. Учеником он оказался способным - вон как
справился, загляденье! Думал, до вечера его займу, а сейчас солнце
еще вовсю светило в иллюминатор - значит, было не больше трех часов
пополудни. Я схватился за часы: вот же черт, проспал больше трех
часов!
А вот нечего было до полуночи с
капитаном лясы точить! Каюсь, грешен - зацепились языками,
обсуждали высадку на побережье у Бубыря, он там одним из
транспортов командовал, оказывается... А теперь вот - придавило к
подушке, и потерял Иванушку! Но не такой он человек – найдется… По
всему выходило - переполох на палубе был его виной, и в этом
предстояло разобраться.
Потирая заспанное лицо, я прошел по
коридору и поднялся наверх по гулкой металлической лестнице. В лицо
ударил мощный, свежий запах реки, яркое летнее солнце и крики
чаек.