- Агон, я не знаю кто это. Кто-то из тех, кто знает о моем
изгнании и паладине, который за меня заступился.
Эйдор рассказывал Агону о Ладомаре. Хотя тот и не питал симпатий
к паладину. Немудрено, святой воин мало хорошего сделал императору
и его ближним. Интересно, вдруг мелькнула мысль у Эйдора, знает ли
чародей, кто убил его верного Ухлака?
Иногда у юноши появлялись странные фантазии. Сможет ли Император
сопротивляться, если он захочет его убить?
- Усмиец среди Верховных? – Агон бросил взгляд на пишущее перо,
будто проверяя, что оно не остановилось.
- Не знаю, - Эйдор стал терять терпение. – Может быть, кто-то из
первого круга рыцарей. Я думаю, что произошедшее на том перевале не
имеет отношение именно к Верховным Чародеям. Скорее всего
инициатива Ордена. Чародеев высокого ранга там не было. А может это
вообще кто-то из любопытных дружинников.
- О чем вы говорили?
- Да так… Обо мне, - прищурился Эйдор. – Я бы не хотел об этом
распространяться.
Агон тяжело вздохнул, прикрыл глаза и покачал головой:
- Мне надо это знать, мальчик мой. Скорее всего, когда мы
закончим дела на юго-востоке, нам придется обратить наш взор на
север. К сожалению, есть опасность, что в наши дела может вмешаться
сила Халда, и тогда кровопролитие будет ужасающим.
- Ну что я могу тебе сказать, Агон? Ты выдернул меня из шатра
как предателя! Я почти ничего не знаю. Что знаю – скажу. У Ордена
свои внутренние дрязги, может быть это и хотел донести до меня наш
благодетель. Он сообщил мне лишь то, что не все довольны моей
«высылкой».
- Знаешь, что я не смог ни отыскать никакого Барса, ни
достучаться до него? – медленно проговорил Император. – А поверь
мне – я могу быть настойчив.
Эйдор верил, люди без таких черт характера владыками государств
не становятся.
- Я сильно сомневаюсь, что его зовут Барс, - поделился мыслью
Эйдор. – Однако прозвища среди рыцарей Братства распространены, так
что скорее всего кто-то из них. Чародеи не любят
«кличек».
Некоторое время Агон молчал, поглядывая на скрипящее
перо.
- А еще мне кажется, что он не хочет участвовать в общем деле
усмийцев, - добавил юноша.
Император отстраненно кивнул:
- Такое бывает. Вера давно уже перестала быть верой. Тайные
паладины идут против Горна, усмийцы равнодушны к делам собратьев. А
простые люди верят только в силу да золотую монету. Мы живем своими
законами. Прости меня, Эйдор, мне просто показалось, что ты
можешь…