- Зачем же так? – укоризненно посмотрела на него
целительница.
- Так ведь этого все одно не миновать, – на лице больного
впервые показалось нечто вроде эмоции. – Вы, главное, с деньгами не
обманите. Тяжко им придется без меня…
- Не беспокойтесь, – положила она на его руку свою ладонь. –
Все, что обещала, я выполню.
- Вот и ладно! – откинул голову на подушку пациент и, наконец,
обратил внимание на остальных. – А это что, студенты опять пришли?
Ну, пускай смотрят…
Едва увидев Порфирьева – так была фамилия пострадавшего рабочего
– Крылов с Колычевым скользнули в «сферу» и внимательно
ознакомились с его состоянием. Насколько мог судить Март, операции,
которым его подвергли, прошли успешно, но вот нравственное
состояние оставляло желать лучшего. Он махнул на себя рукой и хотел
лишь не слишком обременять своим содержанием семью.
- На каком станке работал, браток? – поинтересовался он, заметив
характерные следы на натруженных ладонях мастерового. – Токарном,
фрезерном или, может быть, слесарь?
- Токарь, – тихо отозвался тот, и уголки губ еле заметно
дрогнули.
- Эко тебя угораздило.
- На грех мастера нет…
- Ну, руки, слава Богу, целы, значит, работать сможешь.
- В прежние времена, может, так бы и случилось.
- В «прежние» это какие, при царе Горохе?
- Зачем при царе? При Иване Архипыче, царство ему небесное. Он
всех своих работников знал, в беде бы не бросил!
- Ишь как, – заинтересовался Март, – а ты его разве застал?
- А как же, – еще немного оживился пациент. – Строгий был, но
справедливый. Не то, что нынешние прохвосты!
- А сын его?
- Федор Иванович-то? Тоже хороший человек был, только немного не
от мира сего. Все в науках своих витал. Но при нем получше было,
чем при нынешних, это да…
Так за разговорами они закончили осмотр и, придя к кое-каким
выводам, покинули палату.
- Зинаида Виссарионовна, – с ходу начал Крылов. – При всем
уважении, это перебор! У пациента, помимо всего прочего, явная
депрессия, а при таком настрое ожидать позитивной динамики…
- Ваш метод, насколько я поняла, – парировала целительница, –
сродни чуду. И спасти Порфирьева может только чудо. Но в случае
успеха оспорить его уже никто не сможет! Кстати, – обернулась она к
Колычеву, – как вам удалось разговорить больного? Мне, несмотря на
весь мой опыт, так и не удалось пробиться…