— Равно как и по его гнезду, — хмуро добавила Мор, вспоминая
кладовку вихта.
Дед перевёл на неё пристальный взгляд, и адептка поймала себя на
том, что свободной рукой теребит кулон на своей шее. Маленький
золотой паучок на длинной цепочке, которого по обыкновению она
прятала под одеждой, приятно холодил её пальцы. Она даже не
заметила, когда вытянула его в задумчивости.
Дедушкин подарок. Мелочь, на первый взгляд. Золотой паук —
символ рода Хагмор. Но на безделушке лежали особые чары,
сотворённые Авериусом Гарана лично. В детстве паучок защищал Мор от
ночных кошмаров и помогал справляться со способностями окулус. А
впоследствии научил концентрироваться и успокаивал, когда она
сталкивалась с душами усопших. Ни один ребёнок в шесть лет не
должен видеть мёртвых. Но она видела. И именно благодаря деликатной
заботе дедушки, она не просто научилась это контролировать, но
приняла свои способности, как должное. Как, скажем, веснушки или
неправильный прикус. Неизбежность. Не всегда приятная, но
совершенно не смертельная.
Девушка отпустила амулет.
— Мы бы хотели, чтобы ты сам взглянул на этого вихта. Может, что
интересное найдёшь, — заключила она.
— Хорошо, — коротко ответил ректор.
Он достал из кармана ключ на тонком латунном кольце и протянул
его Оствану.
— Отнесите его в мою лабораторию, мальчики. Подождите внизу. Я
сейчас спущусь. Посмотрим вместе.
Леонтар снова затянул верёвки на мешке, а после довольно бодро
потащил тварь вниз по лестнице. Трудиться в ректорской лаборатории
он любил до страсти.
Остван тем временем собрал их оружие и дорожные сумки, и пошёл
следом за другом. Ост, вероятно, предпочёл бы пойти в жилой корпус
и привести себя в порядок. А то и вовсе направился бы домой
отдыхать. Но если дело касалось рабочих вопросов, он никогда не
спорил со своим ректором.
С Авериусом Гарана вообще никто никогда не спорил. Кроме
матушки, разумеется. Только леди Гвинейн Хагмор могла безнаказанно
перечить третьему по значимости человеку в Империи. Второму,
впрочем тоже.
Моргевейн задержалась, чтобы навести порядок. Она зашевелила
губами и легко скользнула в состояние транса. После чего заставила
потоки воздуха изгнать удушливые трупные запахи прочь из
помещения.
Мастер над проклятиями придержал бумаги на столе, которые
колыхнул порыв призванного внучкой ветра. Когда же девушка
закончила творить чары, а её глаза из белых снова сделались
изумрудными, архимаг тихо осведомился: