Леонтар знал наверняка, что лорд-протектор Хагмор на самом деле
ни на кого не сердится. Просто наводит порядок с утра пораньше.
Поэтому когда Иврос повернулся к нему, то Леон с улыбкой
поприветствовал:
— Доброе утро. За вами в пору записывать, знаете ли, — Леон
снова опустился на свой стул, когда Иврос коротко кивнул ему в
ответ.
— Тебе не надо записывать, у тебя хорошая память, — уголки губ
лорда-протектора дрогнули. Он занял место во главе стола. — Все в
сборе, семья. Всем доброго утра и приятного аппетита.
Давящая, тяжёлая аура, которая заполнила помещение с его
появлением, улетучилась. Будто бы даже утро за окнами сделалось
светлее.
Пока все приступали к завтраку, Моргевейн решила первой
разрядить обстановку непринуждённой беседой.
— Леон, что удалось выяснить вчера насчёт вихта? — обратилась
она к своему другу.
— Ничего нового, на самом деле. Ты ничего не пропустила, —
Леонтар потянулся за пирожком к чаю. — Ещё один гнилой покойник,
пострадавший от проклятия и скверны Чёрного Двора. Разве что мастер
Гарана, когда вскрыл ему череп, сказал, что он всё же подвергался
воздействию месмеризма или иной телепатии. Но очень аккуратно,
чтобы не лишить его рассудка. Можно сказать, ювелирно.
— Хм, — Мор задумчиво пожевала губу.
— Дедушка предположил, что ему, вероятно, подселили некую
навязчивую идею и на том ограничились, — добавил Остван. — Жаль,
нам не удалось узнать, что именно он искал в Медных Штольнях. Вдруг
это всё ещё там?
— А можем за столом не обсуждать работу и гниющих мертвецов? —
жалобно протянула Ливейн, которая без аппетита жевала положенные
матерью оладьи.
— Нет, конечно, — отец коротко усмехнулся. Будто уже позабыл о
том, как распекал детей пару минут назад. — О чём ты, Ливи?
— Кстати о работе, — Мор с оживлением повернулась к своему
родителю. — Ты придёшь сегодня на смотр в Академию?
— Обязательно, — ответил лорд-протектор. — Только схожу к
Императору на небольшое совещание, а потом зайду за мамой, и мы оба
придём на вас посмотреть.
Он улыбнулся довольной жене. А потом приметил, как нахмурился
старший сын, поэтому обратился к нему:
— Больше никаких чудачеств, пожалуйста. Не хочу повторения той
позорной истории с пижамой, Ост.
— Ладно тебе! — Остван откинулся на спинку стула с видом
страдальца. — Мне было пятнадцать! Думаешь, я могу снова выкинуть
нечто подобное?