– Что ж, не стану бродить вокруг да около. Прямых наследников у него не осталось.
Расин чуть слышно хмыкнул.
– Неужто за целый век ни единого не нажил? Сколько раз был женат – три или четыре?
– Три. Грешили сперва на первых двух княгинь, которые не смогли родить детей. Третья жена была младше Ливия на сорок лет, но принесла дочь. Да ты ее знаешь, – Аларих тряхнул письмом, – жена посланника на Эрее. Тогда подумывали о морганатическом браке, но в пятнадцать лет девочка стала вылитый княжий сокольничий. Неприятная вышла тогда история… Да, Ливий был бездетным, увы. Его брат с супругой скончались во время морового поветрия десять лет назад, а родной племянник уехал на Южный архипелаг и женился, обретя там дворянский титул, однако утратив права на люмийский трон…
– Очень разумный шаг, по-моему, – заметил Расин. – Не могу его за это осудить.
– По всему выходит, – продолжил Аларих, не обратив внимания на эти слова, – что ты единственный наследник.
– Роскошный подарок – титул его светлости. Две деревни в горах на том конце Светломорья. Нет, дядя, этот разговор ты оставь. Есть у нас на Эрее посланник, пусть он и присмотрит, работы немного. Тем более, – Расин усмехнулся, – что он князю вроде как родня.
– Итак, ты не поедешь.
– Я там ничего не забыл.
– Чем, в таком случае, ты намерен здесь заниматься? – сухо осведомился Аларих. – Будешь ждать, когда освободится мой престол?
– Дядя, мне твои намеки ясны как день, я слышал их уже раз десять. Не всем быть королями! Я твою жизнь знаю изнутри, и, знаешь ли, не очень к ней стремлюсь. Ночами не спать…
– К чему же ты стремишься, в таком случае? Просвети меня, будь так любезен.
Расин недовольно смотрел в сторону. К чему клонит дядя, он знал, благо разговор велся не впервые.
– Твои похождения известны. Ты пропадаешь по Старым верфям, ночуешь где придется, общаешься с рыбаками, торговцами и воображаешь, что стал там своим. Человеком труда. Человеком приключений! Для них же ты останешься выходцем из королевской семьи, который от нечего делать явился к ним. Поразвлечься. И они знают, что им несдобровать, если с тобой что стрясется! Зато для своей семьи ты становишься чужим, от одного берега отстал, а другого тебе не видать как своих ушей.
Расин встал. На его щеках медленно разгорались два ярких пятна.