– Сынок! Сыночек! Анята, деточка!
– подлетела встревоженная мать. – Целы? Во дура! Что
это она?! Вот и сиди там, гадина! Чтобы глаза мои тебя не видели!
Вернётся Юр – пустит тебя на мясо! – Крикнула она в сторону сарая,
потрясая черенком от лопаты. И где только взять успела?
– Мам, не ругай её, она хорошая. – Взрывник утирал
слёзы кулаком и рукавом рубахи. – Она ничего плохого не хотела, мы
просто познакомились, – подумав чуть, добавил, – заново.
– Сынок, так она же приманивала тебя, как на охоте.
Они же добычу так ловят: навь напускают и жрут потом. Скажу
отцу; и впрямь, пусть прибьёт скотину. Ничего, малька у
соседки возьмём, потом и воспитаем. Ещё не хватало, чтобы она на
детей нападала. Ох, говорила я Юру - зря он взрослую с
воли притащил, нет им доверия. Во дура рогатая!
– Да не нападала она, мам, – возразил Калин, уже
входя в дом следом за сестрой, защищая животное. – Она просто меня
не узнала после болезни, вот и подошла посмотреть. Она меня
пожалела. Не говори отцу, не надо на мясо.
Мать остановилась, недоверчиво посмотрела на
сына:
– Сынок, ты уверен в том, что говоришь?
– Да. Я хорошо её понял. Это ментальное общение, мы с
Умником... – и тут же прикусил себе язык. – «Вот же
болван!».
– С каким таким Умником? – Тут же навострила уши
сестрёнка.
– Да с Митьком. – Взрывник принялся отпираться. – Это
я его так называю иногда, умником.
– Снова этот прохвост тут был? – женщина моментально
переключилась на новую тему. – Вот же вылупень бесовский! –
бурчала, но совсем не зло, а скорее по-доброму. – Ладно, придёт
отец, разберёмся, что с этой дурой делать. Пожалела она его, как
же. Какое, ты там сказал, общение?
– А? – закосил он под дурачка, – не помню уже,
мам.
– Ай, ладно, отец вечером воротится, поговорим, –
махнула она рукой и принялась хлопотать на кухне.
Анята тоже что-то там колдовала у печи. Взрывник
расстроился, присел на лавку, местами отполированную до блеска.
Сразу видно, где обычно сидели. Стол так же сколочен из досок и
затёрт почти до глянца. Глиняная и деревянная посуда, видавшая виды
самодельная мебель, говорившая своим видом, что служит людям далеко
не первый десяток лет. Пол глиняный, застланный самоткаными
ковриками, которые близняшки вытряхивали каждое утро, наводя
порядок в трёх небольших комнатках.
По местным меркам семья Калина жила довольно
зажиточно, и дом их считался чуть ли не особняком. Хоромы, почти
равные барским. Многие жилища в деревнях ограничивались одной
единственной комнатой, служившей и кухней, и спальней, и
топилась