Постепенно на платформе собрались встречающие
и подкатили свои тележки вокзальные грузчики, поэтому
я прошелся по перрону и остановился на самом
дальнем краю, неподалеку от тоннеля, уходившего прямиком
в Вечность.
При одном взгляде на провал пробрало до самых костей.
Бесцветное тускло-серое марево безвременья, запертого внутри
каменного свода стен алхимическими формулами, гипнотизировало
и манило безмолвным обещанием раскрыть все тайны мироздания
разом. Обещанием, без всякого сомнения, лживым.
Вечность. Это всего лишь Вечность.
Ошивавшийся неподалеку смотритель уставился на меня
с неприкрытым сомнением; я спокойно глянул на него
в ответ, покачал головой и закурил.
Тоннель в Вечность манил самоубийц, как манит мотыльков
пламя свечи. Наивным глупцам было невдомек, что прыжок
в безвременье оборвет их жизнь несказанно более
болезненным образом, нежели классический выстрел в висок или
даже петля.
Особам с тонкой душевной организацией, склонным
к истерикам и меланхолии, так же
не рекомендовалось находиться вблизи грани безвременья. Даже
с перрона я ощущал, как Вечность пытается забраться мне
в голову, как колючими мурашками разбегаются по затылку
звучащие в голове шепотки.
Никто доподлинно не знал, что именно представляла собой
окружавшая города материя, а ученые, которые заявляли, будто
сумели разгадать главную загадку мироздания, в основе своей
делились на тех, кто болезненно жаждал внимания
общественности, и тех, кто исчезал, собрав с доверчивых
простаков деньги на очередное открытие века.
Я запрокинул голову к сводчатому куполу вокзала,
выдохнул струю дыма и ощутил легкую дрожь каменного пола.
В следующий миг затянувшая провал тоннеля пелена подернулась
рябью, забурлила и вдруг лопнула, пронзенная локомотивом.
В один миг экспресс вырвался из небытия и начал
замедлять ход. Катились темно-синие вагоны, шипел пар, скрипели
тормоза.
Тлеющий огонек сигареты дополз до проведенной
на бумаге черты; я завертел головой, выискивая урну,
заодно и огляделся. Публика кругом обнаружилась сплошь
приличная; никаких подозрительных личностей, оттопыренных пиджаков
в белую полоску, аляповатых гетр и броских фетровых
шляп.
Поезд окончательно остановился, двери вагонов с тихим
лязгом распахнулись, и наружу начали выходить ошарашенные
путешествием через Вечность пассажиры.