— Быть может, не стоит здесь задерживаться?
— засомневался я. — Если не ошибаюсь, были
опасения, что возникнут известные сложности...
— Нет, что вы, Виктор, никаких сложностей, —
уверил меня Патрик, поскреб за ухом и покатил чемодан
к вокзальному кафе «Стрелка».
Мне ничего не оставалось, кроме как отправиться следом.
В кафе Патрик заказал тосты, яичницу с беконом,
ростбиф, корзину хлеба и блинчики с малиновым джемом.
Перехватил мой озадаченный взгляд и сообщил:
— Люблю покушать, есть грех.
Я заказал кофе и закурил, разглядывая с аппетитом
завтракавшего курьера, который со своей худощавой физиономией
на обжору нисколько не походил.
— Виктор, вы кажетесь удивленным, — на миг
оторвался Патрик от еды и промокнул губы салфеткой.
— Обычно люди после поездки в поезде имеют бледный
вид.
— В самом деле? — хмыкнул курьер
и машинально пробежался пальцами по лежавшим перед ним
столовым приборам. — Не замечал за собой ничего
подобного.
— Вечность на всех воздействует по-разному.
— Что есть, то есть, — кивнул Патрик, почесав
запястье, — но знаете, Виктор, я вовсе
не уверен, что можно говорить о какой-то там Вечности.
Видите ли, я в нее не верю.
— Серьезно? — опешил я.
— Ну скажите мне, как разумный человек может верить
в то, что время — это осязаемая материя? Это же
нонсенс! А если природа времени нематериальна, то глупо
говорить о том, что здесь время идет, а здесь оно стоит.
Время — величина постоянная.
— Что же тогда Вечность? — усмехнулся
я и непроизвольно потер нос, в котором засвербело
из-за густого аромата одеколона, коим благоухал собеседник.
Курьер расправился с ростбифом, сделал маленький глоток
кофе и пододвинул к себе тарелку с блином.
— Время однородно и едино, —
заявил он, — разнится лишь субъективное восприятие его
человеком. Вот вы спокойно перемещаетесь в так называемой
Вечности, а почему?
— Мое внутренне время...
— Ерунда! — отмахнулся Патрик.
— Не обижайтесь, но все это — просто чушь
собачья. Интеллектуалы, уверяющие, будто человек при рождении
получает некий запас персонального времени, ничем не лучше
мракобесов, толкующих о душе. Значение имеет лишь воля. Воля
человека. Только от нас самих зависит, замрем ли
мы в потоке времени или перемотаем, будто кинопленку. Вот
так.
— Смелое утверждение, — усмехнулся я.
— Не банальное.