Стуча винтовками, солдаты вышли.
– Садись, Фролов.
– Могу и постоять.
Полунин ещё раз внимательно посмотрел на него.
– Мне поручено разобраться в твоём деле. Прежде всего, почему ты в кандалах?
Фролов улыбнулся.
– Да такое дело тут вышло в тюрьме, господин прапорщик. Поругался я тут малость с арестантом одним и ударил его мешочком с сахаром кусковым. Так и сахару там было немного – фунт, что ли. Ну, а он, арестант-то, чуть и не помер. Потому и кандалы одели.
– Ах, вот оно что. А теперь скажи мне, за что тебя советская власть посадила в тюрьму?
– Так что, господин прапорщик, обвинили меня в убийстве и грабеже – в уголовщине, значит. Вот и посадили. Да вы разве не знаете? В тюремной книге всё это обозначено.
– Знать-то знаю, да, видишь ли, не всё для нас ясно. Дело твоё, следствие, дошло до нас от большевиков не в полном виде. Часть куда-то исчезла. Так что нам надо многое восстанавливать.
Какая-то судорога исказила красивое лицо Фролова – надежда, радость, торжество?
– Ах, так! Значит, долго ещё сидеть мне? Я надеялся, что новая власть, как она власть интеллигентная, а не бродяжки, да не воры, скорее разберётся в моём деле. Не убивал я, господин прапорщик. Всё это ложь и выдумки советской власти – как не разделял я большевицких убеждениев. Ни за что человека посадили.
– А ты как же к советской власти относишься?
– Да будь она проклята! Что она народу дала? Бандиты они все и разбойники, да воры. Бить их надо всех до одного.
– А белым будешь служить?
– С моим удовольствием, господин прапорщик. Как я унтер-офицер Императорской армии… Как же не служить?
– Значит, в убийстве и грабеже себя виновным не признаёшь?
– Никак нет! Как можно! – с жаром воскликнул Фролов. – Ни сном, ни духом!
– Ну, хорошо. Вот тебе перо и чернила, садись за стол и пиши прошение – пиши, что я тебе продиктую. Спокойно пиши, не торопись.
Фролов сел за стол, поправил кандалы так, чтобы можно было писать, и взял перо. Полунин задумался, потом медленно начал диктовать:
– Я… такой-то… назови себя полностью… обвиняюсь в убийстве китайца-лавочника, в ограблении лавки и ранении случайно зашедшего в лавку такого-то. Написал? Хорошо. Я был арестован советской властью такого-то числа и посажен в тюрьму без всяких к тому оснований. Виновным себя не признаю и прошу меня освободить. Написал? Подпишись.