Лежащего на земле парнишку кто-то проткнул стрелой, скорее всего
шальной, пущенной наугад, для устрашения, потому что в этом конце
поселка бой не кипел, Эсмира это помнила точно. Может быть, паренек
и не думал драться, а спратался здесь, в кустах, чтобы переждать
сечу и сдаться? Вряд ли. Уж больно прочно сжимала его холодная рука
заточенную железку, что у здешних жителей почему-то считалась
оружием. А значит, хоть и боялся паренек, а все же готов был стоять
до конца. Вот только стреле все равно, трус ты или мужчина.
Пролетев полсотни метров, она нырнула вниз и одним только весом
своим и остротой тюкнула парня в грудь, прошила рубашку и прошла
между ребер. Кто из тех женщин в доме был его матерью?
Как любой степняк, Эсмира всегда была готова в путь, и сборы не
заняли много времени. Мешок с вещами, приаттаченный к нему
коврик-одеяло для сна, оружие, кошель и фляжка. Выйти из лагеря
труда не составило, а вот в тридцати шагах из темноты выплыл ситуэт
дозорного.
- Кто идет?
- Ты же видишь, Гай, это я.
- Вижу, Эс. Куда ты?
- Не твое дело. Пропусти.
- Я не могу пропустить, Эс.
- С чего бы? - в голосе дочери вождя, казалось бы, беззаботном,
звякнула сталь. Немало мужчин встали бы на колени при ее звуках. Но
не Волки.
- Твой отец запретил уходить из лагеря без его личного
разрешения. Никому.
Можно было напомнить воину, кто встанет над народом самое
большее, чем через полгода, и что дочь вождя со дня зрелости не
подчинялась воинским приказам, потому что уже была женщиной. Эсмира
не планировала вступать в разговоры.
- А ты останови меня, Гай. - она положила руку на рукоятку
боевого кинжала. - Ты останови меня.
Дозорный, поразмыслив, отошел. Уж лучше предстать перед вождем
виновным, чем всерьез драться с его дочерью.
Эсмира шла всю ночь, переходя ручьи и путая след. Хотя отец не
пустится в погоню. Воинам не нужен вождь, не желающим посвятить
жизнь своему народу. Да и не бывает среди Волков ушедших и
вернувшихся. Ты или Волк, или мертв.
С этих пор любой из воинов народа, встретив беглянку, должен
будет убить, даже если придется ради этого пожертвовать собственной
жизнью.
Шагая по степи, Эсмира вспоминала все, что знала, о старых
языках и именах. И вспомнила. Имя было чужое, инородное, но
значение его отлично подходило ей сейчас. Рина. Затерявшаяся.
Растворившаяся. Им она и представилась, когда пришлось зайти в
повстречавшийся на пути поселок, пополнить запасы еды и купить
новые наконечники для стрел, взамен потерянных на охоте.