Случилось и непредвиденное, но приятое происшествие. Расширяя
нору между первым и вторым уровнем, он наткнулся среди мусора на
целый ворох тонких блестящих металлических полосок, почти не
отмеченных ржавчиной. Пойдут на ножи или скрытую под одеждой
защиту. Металл пока еще не был в селениях дефицитом, но с
обработкой его возникали проблемы. А потому готовые к использованию
полоски – хороший товар, пусть и заплатят за него не много. Можно
было уходить, радуясь за отлично проведенный набег.
Босой глотнул из фляжки отвара из крысиных лап, с наслаждением
ощущая, как по телу разливаются волны бодрости. Шкала здоровья с
места не сдвинулась, но ощущение эйфории было таким, словно она
очень близка к ста процентам. Очень опасное ощущение. Босой однажды
едва не погиб, находясь под действием отвара. Просто забыл, что
здоровья осталось чуть больше десятой части. Только случайность
спасла его тогда от смерти.
И все же заглянуть на четвертый уровень подземелья хотелось
очень. Если следовать логике усиления защитников, то он сейчас
соответствует шестому уровню полугодовой давности, а Босой никогда
не был даже на пятом. Плох тот ловчий, что не позволяет себе
заглянуть за грань уже достигнутого. Прапоров он видел и убивал,
лейтенантов тоже. Неспокойная душа жаждала нового. Вдруг там,
внизу, обнаружится враг не такой уж и опасный, как представляется в
мыслях? Вдруг найдется у него еще неизвестный лекарям орган или
хотя бы особенно длинный хвост?
С трудом успокаивая колотящееся сердце, Босой нырнул в лаз,
подтаскивая за собой копье. В этот раз полз головой вперед,
продвигаясь осторожно и как можно тише, чтобы только выглянуть - и
сразу назад.
Лаз выходил на приподнятую над полом площадку с пологим спуском
вниз. Ловчий аккуратно выбрался на нее и приподнял фонарь над
головой. Длинный широкий зал казался бесконечным, свет выхватывал
только ближний его кусок, но и этого хватило, чтобы рассмотреть
боевые порядки защитников уровня.
От бессмысленной суеты не осталось и следа. Каждый лейтенант
охранял точно ограниченный участок уровня, управляя шестью
прапорщиками. Прапорщики сновали туда-сюда, приподнимали мордочки,
принюхиваясь и прислушиваясь к окружавшему их мраку. Рядовые, по
трое на прапорщика, суетились без какой-либо, казалось, системы,
наводняя зал мельтешением спин, писком и едва слышным шарканьем
сотен когтистых лапок, и все же они никогда не скапливались толпой,
не мешались и вообще друг друга словно не замечали.